Тэтчер и тэтчеризм - [153]

Конечно же, главной, решающей причиной ее отставки явился "износ" ряда идей и подходов, которыми она руководствовалась. Тэтчеризм в сущности был не чем иным, как ответом на чрезвычайные обстоятельства, и как только положение дел "вошло в норму" и были устранены этатистско-корпоративистские перекосы, понадобилась уже иная стратегия и иной тип лидерства. Однако наряду со всем этим была и более конкретная причина ее внезапного провала, которая, как я полагаю, как раз и заключалась в нарушении указанного баланса.

В отличие от некоторых упомянутых и не упомянутых авторов я полагаю, что слабой стороной тэтчеризма было не отсутствие четко разработанной стратегии, а скорее, наоборот, снижавшаяся его способность осуществлять прагматическую коррекцию взятых на вооружение идей и подходов, особенно наглядно проявившуюся в последний период ее премьерства.

Эта опасность игнорирования "другого мнения" и ошибочных решений, которую я интерпретирую не просто как проявление "авторитарного" стиля лидерства, но скорее как следствие склонности к догматизации и чрезмерной идеологизации политических решений, была, с моей точки зрения, свойственна тэтчеризму изначально. Но в течение первых лет пребывания у власти эта склонность уравновешивалась или, точнее, нейтрализовалась влиянием представителей умеренной фракции в кабинете и правительстве. Тем самым благодаря влиянию ее оппонентов позиция кабинета становилась сильнее, а не слабее, а его политика -эффективнее. "Мягкая линия" Прайора по отношению к профсоюзам, корпорации городского развития Хезелтайна, решения, принятые в отношении "Бритиш Лейланд", и ряд других мер подобного рода оказались очень полезны для британской экономики и для самого тэтчеризма. И нет ничего удивительного в том, что почти все эти меры не отделяются многими исследователями от общей политики правительства, органической частью которой они и являлись в действительности.

Однако в результате драматических изменений в составе кабинета и правительства к середине 80-х годов, и особенно после выборов 1987 г., влияние умеренных в кабинете почти что сошло на нет и как результат этого социально-экономическая политика правительства стала утрачивать сбалансированный характер. Между тем необходимость серьезной коррекции становилась все настоятельнее. Как показали выборы 1987 г., масштабы географической и социальной дифференциации стали слишком велики, ситуация в области здравоохранения, образования, наукоемких отраслях производства, профессиональной подготовки требовала принятия новых мер и новых решений, а европейская политика - большей гибкости.

Можно без преувеличения сказать, что отставка таких крупных фигур из числа ее оппонентов, как Прайор в 1984 г., Хезелтайн в 1986 г. и Лоусон в 1989 г., серьезнейшим образом снизила способность правительства Тэтчер корректировать свою политическую линию и свои подходы, как того требовала обстановка.

Анализируя предвыборный манифест 1987 г., профессор Миддлмас приходит к выводу, что только в 1985-1986 гг. правительство приблизилось к формулированию чего-то подобного "генеральному проекту" или "стратегии"[491]. Однако почему это произошло именно в данный период и что за стратегия это была? Полагаю, что главная причина заключалась именно в том изменении баланса сил, о котором только что говорилось. Сложившаяся к этому моменту ситуация резко повысила способность Тэтчер "планировать" действия правительства, и не только планировать, но и реализовать их. "Подушный налог" и европейская интеграция не были изолированными случаями, они были лишь самыми яркими и бросающимися в глаза.

Вывод, который из всего этого следует, прост: до тех пор пока Тэтчер формулировала свою стратегию или "проект" в форме общих принципов и подходов и вследствие этого оказывалась способной реагировать и на обстоятельства, и на давление со стороны оппозиции, эта стратегия приносила ощутимый успех и для нее самой и для ее партии. Но как только она изменила способы формулирования и реализации своих замыслов, это тут же привело к окостенению политики, неизбежным изменениям в отношениях внутри правящей группы и "восстанию" против нее. Это также объясняет парадокс выборов 1987 г.: несмотря на столь тщательно разработанную систему мер по углублению "тэтчеристской революции", тэтчеризм довольно быстро перешел от наступления к обороне, а его политические позиции становились все слабее и слабее. И то, что Тэтчер была "свергнута" не своими оппонентами, в принципе не принимавшими ее политики и подходов, а теми, кто расходился с ней скорее в тактике и выступил за модифицированную версию того же тэтчеризма, лишь подтверждает сказанное.

Итак, я снова возвращаюсь к формуле, которую употребил вначале: суть тэтчеризма в его наиболее успешной и эффективной форме состояла не в том, что это был "проект", в котором решающую роль играла идеология, и не в том, что это был прагматизм, питавшийся инстинктом, но и то и другое вместе взятое. Это была стратегия с маленькой буквы "с", и это был прагматизм, в основе которого действительно была традиционная британская мораль. Синтез того и другого был, как уже не раз подчеркивалось выше, не механическим, а органическим, ибо если мы посмотрим, что же стоит за неолиберализмом, монетаризмом и другими концепциями, "подпиравшими" тэтчеризм, то мы обнаружим те же принципы индивидуализма, антиэтатизма и "порядка", что лежат и в основе этой морали. Этот общий исходный "корень" или основа, на которой базировались и "инстинкт", и идеология, и придали тэтчеризму ту силу и выживаемость, которую он демонстрировал более десятка лет.