Тест Роршаха. Герман Роршах, его тест и сила видения - [22]

Тон писем Юнга к Фрейду широко варьировался – от заигрывающих до откровенно предательских, где он все время упирал на то, что главврач Бургхёльцли слишком педантичен, малодушен и совершенно некомпетентен в вопросах психоанализа. «Добродетели Блейлера сведены на нет его же пороками, и ничто в нем не исходит от сердца»; лекции Блейлера были, по его словам, «ужасающе поверхностны и схематичны»; «подлинной и единственной причиной возражений Блейлера является то, что я выделяюсь из безмолвной толпы»; «Я восхищаюсь тем, как вы отбрили Блейлера. Его лекция была весьма ужасной, вам не кажется? Вы получили его большую книгу?». Речь шла про книгу о шизофрении – труде всей жизни Блейлера. «Он написал в ней кое-что очень плохое».

Если Блейлер несправедливо забыт сегодня, то во многом потому, что Юнг вымарал его из истории, ни разу не назвав его по имени в своих мемуарах и дойдя до того, чтобы заявить, что психиатров Бургхёльцли волновали только ярлыки, а «психология душевнобольных пациентов не играла никакой роли». Это был Юнг – говорит Юнг, – кто стремился раскрыть индивидуальные истории своих пациентов. Почему один пациент убежден в чем-то одном, а другой – в другом, откуда происходят эти отдельные, особенные для каждого убеждения? Если один пациент считает, что он Иисус Христос, а другой заявляет: «Я нахожусь в Неаполе и должен накормить весь мир своей лапшой», то какой смысл налеплять на обоих ярлык «бредовые»? Обвинения Юнга в том, что Блейлер «предпочитал ставить диагнозы путем сравнения симптомов и сбора статистических данных» вместо того, чтобы «учить язык каждого пациента», выглядели особенно подло, учитывая, что большинство пациентов Бургхёльцли говорили на швейцарском диалекте.

То, что часто воспринимается как дуэт взаимного притяжения, отторжения и корыстных интересов между Фрейдом и Юнгом, было на самом деле треугольником: Юнг «продал душу» Фрейду, поскольку хотел занять место Блейлера. Для Фрейда, поскольку Блейлер стал менее надежным союзником, усилилась нужда в Юнге. Юнг, уставший жить в тени авторитета Блейлера, озлобился и срежиссировал борьбу за власть, устроив все так, чтобы Блейлер начал опасаться «пришествия Фрейда». Блейлер в этих дрязгах проявил себя достойнее их обоих, порой нерешительный и слишком прозаичный, но всё же с наименьшим эго и наибольшей готовностью учиться у других. Тем не менее звезда Блейлера закатилась, а Юнга – взошла.

Помимо интеллектуальных разногласий в этой ситуации имел место и извечный классовый конфликт. В то время как Блейлеры жили скромно, питались в больничной столовой и делили кров с кататонической сестрой Эйгена, Юнг в 1903 году женился на одной из богатейших женщин Швейцарии. Чета Юнг поселилась в Бургхёльцли, прямо под апартаментами Блейлера, и питалась обособленно, – еду им готовили слуги. Не отказывали себе молодожены и в посещении прекрасных цюрихских ресторанов. Юнг просил о дополнительных ресурсах для работы или о неоплачиваемых отгулах, которые тратил на собственные опыты или путешествия – теперь он мог себе это позволить, – и Блейлер предоставлял ему все. С годами он выполнял просьбы Юнга все более неохотно, поскольку необходимость управлять большой больницей отвлекала его от собственных изысканий. Возрастающее пренебрежение Юнга по отношению к трудолюбивому Блейлеру было знаком его собственного роста.

В течение нескольких лет оба они рассорились с Фрейдом, а друг с другом продолжали враждовать десятилетиями: «Двадцать лет активного противостояния, при том, что оба продолжали оставаться в Бургхёльцли, выражались то в двусмысленных едких намеках, то в откровенно враждебных перебранках, часто на глазах у изумленных врачей и перепуганных пациентов». Каждому цюрихскому психиатру приходилось, изворачиваясь, пробираться по этому минному полю «беспокойных миров», где расположение мин постоянно менялось, и даже отказ принять чью-либо сторону расценивался как предательство обеими партиями. С этой дилеммой пришлось теперь столкнуться и Блейлеру. Он считал, что чей бы то ни было непререкаемый авторитет не может пойти на пользу научной дискуссии и прогрессу. «Девиз “Кто не с нами – тот против нас”, на мой взгляд, необходим религиозным сообществам и полезен для политических партий, но я считаю, что он вреден для науки», – прямо сказал он Фрейду. Ища сторонников, Блейлер присоединился к ряду организаций, настроенных оппозиционно по отношению к закрытому лагерю Фрейда. Фрейд не разделил его мнения о необходимости действовать единым фронтом, а большинство ученых-исследователей критиковали Блейлера за то, что тот ранее поддерживал Фрейда.

Роршах, разумеется, ничего не знал обо всех этих подковерных интригах, которые полностью раскрываются лишь в личных письмах Фрейда, Юнга и Блейлера. В начале 1906 года, пока Фрейд переносил свою лояльность с Блейлера на Юнга, Роршах был на втором году обучения в университете, сдавал предварительные экзамены и посещал лекции Карла Юнга, который позднее сказал, что никогда не общался с Роршахом лично. Но все-таки Роршах наверняка знал хоть что-то о междоусобицах этих первопроходцев и о поставленных на карту вопросах.