Тэсс из рода д'Эрбервиллей. Джуд Незаметный - [300]

День был теплый, чудесный, безоблачный. Закрыв за собой парадную дверь, она поспешила на Главную улицу и около театра услышала звуки органа: там шла репетиция праздничного концерта. Арабелла вошла под арку Олдгейт-колледжа: рабочие натягивали там навес вокруг двора для предстоящего вечером бала в крытом рынке. На траве расположились с выпивкой и закуской люди, приехавшие на праздник из окрестных селений, и Арабелла прошлась под старыми липами вдоль усыпанных гравием дорожек. Однако ей показалось здесь скучно, и она возвратилась на Главную улицу — тут к театру подкатывали экипажи с докторами колледжей и их женами, тут же толпились студенты со своими веселыми спутницами. Когда двери театра закрыли и начался концерт, она пошла дальше.

Мощные звуки органа лились сквозь колыхающиеся желтые шторы открытых окон, проносились над крышами домов и проникали в тишину переулков. Они донеслись и до комнаты Джуда; он сильно закашлялся и проснулся.

Оправившись немного от кашля, он прошептал, не открывая глаз:

— Воды, пожалуйста.

Его просьба повисла в воздухе; он снова раскашлялся до полного изнеможения и повторил слабеющим голосом:

— Воды… глоток воды… Сью… Арабелла!

В комнате по-прежнему царило молчание, и немного погодя он снова проговорил, задыхаясь:

— Горло пересохло… воды… Сью… дорогая… каплю воды… пожалуйста… прошу тебя!..

Никто не подал ему воды, и лишь звуки органа, слабые, как жужжание пчелы, по-прежнему наполняли комнату.

Так он лежал, и лицо его стало меняться, когда откуда-то со стороны реки донеслись громкие возгласы и крики «ура».

— Ах да… Ведь это поминальные игры! — прошептал он. — А я лежу здесь. И нет больше чистой Сью!

Слабые звуки органа тонули в беспрерывно повторяющихся криках «ура». Лицо Джуда изменилось еще больше. Едва шевеля запекшимися губами, он медленно шептал:

«Да сгинет день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: «Зачался человек!»

(Ура!)

«День тот да будет тьмою, да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет!.. О! Ночь та — да будет она безлюдна, да не войдет в нее веселие!»

(Ура!)

«Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева?.. Теперь бы лежал я и почивал, спал бы, и мне было бы покойно».

(Ура!)

«Там узники вместе наслаждаются покоем и не слышат криков приставника… Малый и великий там равны, и раб свободен от господина своего. На что дан страдальцу свет и жизнь огорченным душою?»

Тем временем Арабелла, вышедшая посмотреть праздник, свернула в узкую улочку и по какому-то темному переулку прошла напрямик к двору Кардинальского колледжа. Там было оживленно, двор был залит солнцем и пестрел цветами — здесь тоже шли приготовления к балу. С ней поздоровался знакомый плотник, когда-то работавший вместе с Джудом. От ворот здания до лестницы крытого рынка сооружалось нечто вроде коридора из цветистой красно-желтой материи. Везде устанавливали кадки с яркими цветущими растениями, а парадная лестница была застлана красным сукном. Арабелла поздоровалась с несколькими рабочими и на правах старой знакомой прошла к крытому рынку, где настилали новый пол и украшали бальный зал. Из собора по соседству донеслись удары колокола, возвещавшие начало пятичасового богослужения.

— Недурно бы покружиться здесь с каким-нибудь кавалером, — обратилась она к одному из рабочих. — Но упаси боже! Надо спешить домой, больно дел много! Какие уж тут танцы!

Когда она подошла к дому, у дверей ей встретился Стэгг и с ним еще несколько товарищей Джуда по работе.

— Мы идем к реке, — сказал Стэгг, — хотим посмотреть на лодочные гонки. По дороге зашли узнать, как чувствует себя ваш муж.

— Благодарю вас, сейчас он спокойно спит.

— Вот и хорошо. Тогда, может, и вы дадите себе отдых хоть на полчасика? Пойдемте с нами, вам это не повредит.

— Да я б не прочь, — ответила Арабелла. — Никогда раньше не видала лодочных гонок, слыхала только, это очень занятно.

— Так идемте!

— Если б только я могла! — Она с тоской оглядела улицу. — Ну ладно, подождите минутку. Я мигом слетаю наверх, посмотрю, как он там. С ним отец, так что, пожалуй, я смогу вырваться.

Стэгг с товарищами остались ждать на улице, а Арабелла вошла в дом. Жильцы нижнего этажа и не думали возвращаться — они скопом отправились к реке, где должны были состояться состязания. Поднявшись в спальню, Арабелла обнаружила, что отец до сих пор не пришел.

— Куда же он делся? — нетерпеливо воскликнула она. — А! Наверно, он сам захотел посмотреть гонки!

Она оглянулась на постель, и лицо ее прояснилось: Джуд как будто все еще спал, хотя и не в обычном полусидячем положении, к которому вынуждал его кашель. Он соскользнул с подушек и лежал, вытянувшись во всю длину. Взглянув на него пристальнее, она вздрогнула и подошла к кровати. Лицо его было совершенно белым и начало застывать. Она пощупала его пальцы — они были холодные, хотя тело еще не остыло. Она приложила ухо к груди: в ней было тихо. Сердце, бившееся почти тридцать лет, остановилось.

Ужасное сознание случившегося дошло до нее одновременно с отдаленными звуками военного оркестра, доносившимися со стороны реки.

— И надо же было ему умереть именно сейчас! Другого времени не нашел! — с досадой воскликнула она. Потом, подумав с минуту, вышла из комнаты, тихонько прикрыла за собой дверь и спустилась вниз.