Тэсс из рода д'Эрбервиллей. Джуд Незаметный - [192]

— Ваша умная кузина беспощадно раскритиковала макет, — пожаловался Филотсон с добродушной иронией. — Она ставит под сомнение его достоверность.

— Ну, что вы, мистер Филотсон! Вовсе нет, нисколько! И я совсем не хочу считаться умной девицей — их и так развелось слишком много в последнее время! — с обидой возразила Сью. — Я лишь хотела сказать… даже не знаю, что я хотела сказать… во всяком случае, вам этого не понять!

— Я понимаю, что ты хотела сказать! — с жаром воскликнул Джуд (на самом деле он этого не понимал). — И мне кажется, ты совершенно права!

— Браво, Джуд! Я знаю, что уж ты-то веришь в меня!

Сью порывисто схватила его за руку и, бросив на учителя укоризненный взгляд, повернулась к Джуду; в голосе ее слышался трепет, совершенно не соответствующий, как это ей и самой показалось, легкому сарказму ее слов. Но она даже не догадывалась, как рванулись к ней сердца обоих мужчин при этом мимолетном проявлении чувства и к каким осложнениям это приведет в их дальнейшей судьбе.

От макета веяло такой назидательностью, что дети очень скоро потеряли к нему интерес, и немного погодя их увели обратно в Ламсдон, а Джуд вернулся к своей работе. Он смотрел, как ребячья стайка в чистых курточках и передниках парами тянулась вдоль улицы за город рядом с Филотсоном и Сью, и им овладело чувство тоски и разочарования, что жизнь этих двух людей проходит, минуя его. Филотсон пригласил его к себе в пятницу вечером, — в этот день он не давал уроков Сью, — и Джуд с готовностью принял приглашение.

Между тем ученики и преподаватели продолжали свой путь к дому, и на другой день Филотсон с удивлением увидел на классной доске в классе Сью искусно нарисованную мелом перспективу Иерусалима, причем каждое здание было на месте.

— Мне казалось, макет вас не заинтересовал, вы едва удостоили его взглядом, — заметил он.

— Так оно и есть, — ответила она, — но кое-что я запомнила.

— Во всяком случае, больше меня.

В это время школьный инспектор Ее Величества разъезжал по округе с внезапными визитами, «налетом» проверяя работу учителей, и дня два спустя, в разгар утренних занятий, дверная щеколда потихоньку поднялась и сей джентльмен — гроза начинающих учителей — вступил в класс.

Для мистера Филотсона это не явилось большой неожиданностью, с ним так часто проделывали этот трюк, что он был к нему готов. Но класс Сью находился в дальнем конце комнаты, а сама она стояла к вошедшему спиной, поэтому инспектор подошел, стал позади нее и целых полминуты наблюдал за тем, как она ведет урок, прежде чем она заметила его присутствие. Она обернулась и поняла, что настал момент, которого она так страшилась. Она не удержалась и вскрикнула от испуга. И тут Филотсон, повинуясь какому-то странному волнению, подбежал к ней как раз вовремя, чтобы не дать ей упасть в обморок. Она быстро оправилась и рассмеялась, но как только инспектор ушел, наступила реакция: она так побледнела, что Филотсон увел ее в свою комнату и дал ей глоток бренди. Придя в себя, она увидела, что он держит ее руку.

— Вы должны были предупредить меня, что ожидается «налет» инспектора, — проговорила она с раздражением. — Ах, что же мне теперь делать? Он доложит начальству, что я никуда не гожусь, и я буду навсегда опозорена!

— Он этого не сделает, милая моя девочка. Вы лучшая учительница из всех, какие у меня были!

Он глядел на нее с такой нежностью, что она растрогалась и пожалела о своем упреке. Когда ей стало лучше, она ушла к себе.

А Джуд тем временем с нетерпением ожидал пятницы. Всю среду и четверг им владело такое сильное желание увидеть ее, что с наступлением сумерек он выходил на дорогу, ведущую в деревню, а возвратившись домой с намерением почитать, был не в состоянии сосредоточиться на тексте. В пятницу вечером, одевшись понаряднее, чтобы понравиться Сью, и наскоро выпив чашку чаю, он, несмотря на дождливую погоду, отправился в Ламсдон. Кроны деревьев над головой сгущали вечерний сумрак и уныло роняли капли, вызывая предчувствия, — ни на чем не основанные предчувствия, ибо, хотя он и знал, что любит ее, он знал также, что не может быть для нее никем иным, как братом.

Первое, что он увидел, когда завернул за угол и вступил в деревню, была пара под зонтиком, выходившая из калитки дома викария. Он был слишком далеко от них, чтобы они могли его заметить, но сам он сразу узнал в них Сью и Филотсона. Учитель держал зонтик над ее головой; по всей видимости, они только что были у викария, возможно, по делам школы. Они шли по мокрому и безлюдному переулку, и Филотсон обнял девушку за талию, но она мягко отстранила его руку, а он обнял ее опять, и на этот раз она не сопротивлялась, только быстро, с опаской повела взглядом вокруг. Но прямо назад она не посмотрела и поэтому не увидела Джуда, который отшатнулся, словно от удара, и скрылся в живой изгороди. Он оставался в своем тайнике, пока они не подошли к домику Сью, она вошла в дом, а Филотсон прошел дальше к школе.

— Ведь он слишком стар для нее… слишком стар! — воскликнул Джуд с мучительной болью отвергнутой любви.

Вмешиваться он не мог. Разве он не принадлежит Арабелле? Идти дальше он был не в состоянии и повернул обратно в Кристминстер. Казалось, каждый его шаг говорил ему, что он ни в коем случае не должен вставать между учителем и Сью. Филотсон старше ее лет на двадцать, но сколько бывает счастливых браков даже при такой разнице в годах. Последней каплей в чаше его горя явилась мысль, что по иронии судьбы он сам был виновником сближения его кузины и школьного учителя.