Теща Дракулы - [2]

И чего женился? — в сотый раз тоскливо спросил себя Дракула. — Кто подгонял? Ни ума, ни стати, ни гордости. Как есть девчонка пугливая! Закроется под самый подбородок, ноги сожмет и трясется зайцем, словно он и не муж ей вовсе, а так, случай заезжий.

Не любы Виорике мужнины забавы: ни в постели, ни на дворе, ни на пиру роскошном. Так чего женился?! Знал ведь ответ, да не желал признаваться. Была причина деликатного свойства.

— Зачем ты так, твое величество? — прошептала княгиня, утирая глаза шелковым платочком. — Они травки полезные собирали, отвары делали, тебя вылечить хотели, а ты их на кол. Не по-божески это.

Ах ты, горлица белая! Ангел залетный! — Владу захотелось сначала придушить, а потом втоптать Виорику в грязь. Пусть поймет, кто здесь хозяин! Бают, что к тому, у кого помыслы чистые, чернота да злые наговоры не пристанут: встряхнется — опадут.

Только на что ему ее чистота? На что юность? Если нет, и не станет ни любви, ни веры, ни страсти?! Была бы рядом та, другая, иначе вся жизнь сложилась. А так, все одно — покорежена душа, не исправишь. Ненависть когтями рванула сердце: как никогда еще ему вдруг захотелось смерти жены. Но сумел сдержаться, не обнаружить перед челядью истинные чувства. Улыбнулся, приподняв длинный черный ус. Но глаза остались холодными. Медленно отбросил с груди черные косы, накрутил на руку, наслаждаясь вспыхнувшим ужасом, и с силой дернул. Виорика взвизгнула. Голова ее покорно запрокинулась, губы шевельнулись, моля о пощаде. Влад впился жадными глазами в голубую жилку на бело-сметанном горле. Эх, прокусить бы, чтоб горячая молодая кровь освежила вечно жаждущий рот. Язык лихорадочно облизал пересохшие губы, прошелся по ряду зубов — неожиданно длинных и острых. Вот сейчас… сейчас…

В темных глазах княгини плескался страх. Но не шевельнулась, зная, что сопротивление только разожжет государев гнев. Тут уж о милости самое время молить:

— Господарь… тяжела я…

Алая пелена, затмившая взор, медленно спала. Ярость улеглась. Так холодный осенний ветер проносится по лесам Валахии и тут же стихает, забрав свою первую жертву — нарядную золотую листву. Слова Виорики дошли до сознания Дракулы не сразу: канули тяжелым камнем, только круги и пошли. Брюхата, значит. Но радости не испытал, напротив, сожаление. Теперь и не убьешь, раз наследника престола ждет. Равнодушно отодвинулся, внимательно разглядывая жену, будто видел в первый раз. И под гнетом взгляда потупилась, смутилась, охорашиваясь, не зная, куда девать дрожащих, суетливых рук.

Влад хищно повел ноздрями и вдруг ощутил тяжелый женский запах. Соврала, значит… Соврала… Шкуру свою ничтожную спасти хотела. А вместо этого его в дураках выставила. Ну, что ж: за проступок и наказание соответствующее будет. Только пусть немного успокоится, страх свой угомонит, а там и муж в опочивальню пожалует.

Влад грубо оттолкнул жену:

— Ступай вон! Понадобишься — позову.

Виорика неловко упала на землю, и тут же подскочила, опасаясь еще большего гнева. Подобрав длинные юбки, бросилась прочь со двора. Дракула презрительно посмотрел ей в след и вновь коснулся ноющей ранки. Гной вышел. На пальце осталась капелька крови. Он слизнул ее. Манящий вкус. Как у той, другой, предназначенной ему по духу, но отвергнутой судьбой и верой.

* * *

— Никак женушка расстроила, твое величество? — пред Дракулой склонился слуга понятливый, личный писарь Ебата. Склонился не слишком почтительно, но на политес Дракула обычно смотрел сквозь пальцы. — По телу вроде и баба горячая, а как заговоришь — юница глупая.

Молодой да смелый! Доверенное лицо, правая и верная рука во всех делах и начинаниях. Но, безоговорочно доверяя Ебате, Дракула никогда не забывал его проверять. Когда-то князь уже попал в ловушку из-за того, что доверился родному брату. Глупец тот, кто наступает на одни и те же грабли. Ни пустозвонства, ни наглости не прощал, потому и взбеленился тотчас:

— Не тебе, пес смердящий жену обсуждать, — отрезал князь. — Еще слово молвишь, на конюшню отправишься. Давно плетей тебе не отвешивал.

— Не гневайся, господарь, — Ебата чутко уловил, что Влад нынче не в духе. — Просители к тебе. Дело уж больно необычное.

Плохое настроение князя мигом рассеялось.

— Какое такое дело? — с любопытством спросил он.

— Жена мужа в измене обвинила, у тебя справедливости просит.

— Кто такая, чтоб вперед мужика выступать?

Ебата ухмыльнулся:

— Если б не разлучница, никогда бы не решилась, а тут ревность да обида разум замутили. Разлучница — мать ее. Сам понимаешь,

Сердце кольнуло. Были знаки, были.

— Приведи!

Как есть — трое. Молодка востроглаза и вертлява, несмотря на излишнюю полноту. Неверный муж испуган, но по-прежнему тверд в поступке своем. Мать, она же разлучница, спокойно держалась в стороне, будто и ни причем вовсе. Волосы убраны под платок, на покатом лбу недоуменная морщинка, губы сжаты. Руки она держала сложенными на животе.

«Будто дитя нерожденное защищает», — осенило Дракулу.

— Сказывай.

— Прости, твое величество, что потревожили мы тебя, — заголосила поруганная жена. — Да только не у кого, кроме тебя, господарь, справедливости просить. Вот муж мой венчанный, вот мать моя родная, а промеж ними любовь, мне, значит, обман. Вчера на сеновал пошла, а там они милуются, стыда да сраму не зная. Как быть, господарь? Рассуди!