Теряя веру. Как я утратил веру, делая репортажи о религиозной жизни - [39]
Во-вторых, судья Грей захотел получить от Райана необычное обещание. Молодого человека по-прежнему одолевали мысли о самоубийстве; и судья предложил ему поклясться под присягой, что он будет жить так долго и счастливо, как только сможет. Об этом спорили почти целый день, но наконец Райан дал такую клятву.
***
Наша пространная статья под заглавием «Грехи отца» вышла в ноябре 2001 года, два месяца спустя после заключения соглашения. Мы изобразили в ней глубоко расколотого человека: человека, который большую часть времени творит дела святости, несет свет своим ученикам и их родителям; но на дне его Души прячутся неукрощенные демоны. Порой они вырываются на волю — и святой превращается в хищника.
Однако за этим сюжетом стоял иной, более глубокий и в то время мне еще не вполне понятный: реакция на происходящее епископа и его подчиненных. Они действовали не как пастыри стада Христова, а, скорее, как боссы мафии! Но я описывал их действия как единичный случай — историю одного испорченного, порочного диоцеза. История отца Харриса хранилась в отдельном «ящике» моего сознания. Да если бы и все религиозные институты полностью погрязли в пороке, думал я, не значит же эго, что Бога нет! Так думать просто смешно! Кроме того, я пока не сомневался, что в религиозных институтах как таковых ничего дурного нет — дурны лишь отдельные люди, какие встречаются в любой организации. И я сурово осуждал отдельный диоцез, забывший о своей сути и предназначении.
Я по-прежнему посещал дважды в педелю католические курсы и впитывал учение Церкви. И был уверен: ни отец Харрис и ему подобные, ни даже целый диоцез Оранж не в силах поколебать мою веру.
***
В боксерском поединке случается порой, что в самом начале боя один противник наносит другому удар по корпусу, чувствительный, но, казалось бы, не причиняющий вреда. Однако этот удар влияет на весь ход дальнейшей схватки. Боксер, получивший тычок под ребра, инстинктивно начинает прикрывать от ударов корпус и открывает для врага голову. Ощущение боли и борьба с ним могут отнять у него силы, которые понадобятся в дальнейшем. И дважды подумает он, прежде чем энергично атаковать противника, открывая при этом уже пострадавшую грудь.
История «Отца Голливуда» стала для меня таким ударом по духовному телу. Но в тот момент я этого не чувствовал. Разумеется, теперь мы знаем, что в Католической церкви такие истории происходили не раз и не два. Со временем мне пришлось понять, что испорченность церкви, так ярко проявившаяся в секс-скандале, католическими учреждениями не ограничивается. И в последующие пять лет журналистской работы я снова и снова возвращался к тому, с чем впервые столкнулся в истории «Отца Голливуда». Церковное ханжество на всех уровнях; вред, приносимый «пастырями» невинным людям; торжество эгоизма над христианскими ценностями; ложь, большая и маленькая; наконец, малодушие последователей Христа, особенно тех из них, что облечены властью, — все это стало постоянными темами моих статей.
Статья о Майкле Харрисе имела и еще одно следствие. Работая над этим сюжетом, я обнаружил в себе склонность к журналистским расследованиям и понял, что мир религии представляет плодородную почву для использования этого Богом данного дара. Я по-прежнему не считал, что это может повредить моей вере. Ведь она так сильна, так реальна! Отец Винсент научил меня молиться по Розарию. Я изучал Библию. Ходил на Крестные Стояния у себя в приходе. Читал книги о святом Франциске Ассизском, святом Августине, святой Терезе из Лизье, святом Игнатии Лойоле, святом Фоме Аквинском и святом Иоанне Креста. Я молился о том, чтобы ощутить святость, наполнявшую их жизнь, — и, как ни странно, изредка ощущал какие-то ее отблески. Я хотел быть похожим на библейского Давида: человека, полного слабостей, совершавшего ошибку за ошибкой, которого, однако, Писание называет «мужем по сердцу Божьему».
Верить для меня было так же естественно, так же необходимо, как дышать. И я думал: никто и ничто не сможет отнять у меня веру.
...Итак, если враг твой голоден, накорми его, если жаждет, напои его...
(Рим 12:20)
Люди веры по большей части мало размышляют об иных религиях, отличающихся от их собственной. Христианам, например, удобно думать, что все христианские деноминации — и католики, и протестанты — равно верят в Иисуса Христа как своего Спасителя и в Библию как Священное Писание. А различия между ними — несущественные мелочи, о которых не стоит и говорить. Однако я в своей работе имел дело с куда более широким спектром религиозных концепций и должен был все принимать всерьез. Я написал немало заметок об иудаизме и исламе, общался с буддистами, унитарианами, индуистами, сикхами, сайентологами, бахаистами и джайнистами. И это вызывало вопросы, с которыми большинство из нас обычно не сталкивается. Что думать, когда встречаешь людей, которые вызывают восхищение, напоминают тебе лучших из твоих собратьев-верующих — однако вера их, по твоему разумению, основана на откровенных нелепостях? Именно с такими людьми я встретился, когда писал о мормонстве.
«Свет в джунглях» ― повесть о замечательном человеке. Имя его ― Альберт Швейцер. Мыслитель и врач, писатель и музыкант, ученый и искусствовед, борец за мир ― в нем одном соединялось столько дарований, сколько хватило бы на десятерых. Более полувека прожил Альберт Швейцер в джунглях Африки. Он на свои средства основал там больницу для африканцев. История его жизни в Африке ― это история борьбы с гибельным климатом и дикими зверями, недоверием местных жителей и властью колдунов. Альберт Швейцер начинал свою деятельность, руководствуясь идеями абстрактного гуманизма.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.
Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?