Терской фронт - [3]
— Гони, твою мать, если жить хочешь!
Их вообще-то, уже не один раз должны были проинструктировать на этот счет: что бы не случилось, если машина на ходу, водитель обязан на полной скорости покинуть зону поражения. Но кто их знает, новичков. Переклинит чего-нибудь в башке, да и даст по тормозам. И все, писец, вечная вам память дорогие товарищи и деревянный крест с фамилиями на обочине. Ну уж — хера! Я еще повоюю! Автомат бьется в руках, свинцовые струи хлещут по укрытиям, из-за которых по нам лупят «чехи». Гильзы скачут по всей кабине. Это когда ты врага видишь, надо вести прицельный огонь короткими очередями. А вот если между вами преграда, то надо просто не позволить ему даже голову приподнять, создав максимальную плотность огня. А не сможешь, дашь ему возможность прицелиться, он будет стрелять по тебе. Короткими и прицельными… И скорее всего — попадет.
Цепочка из трех ярко-зеленых трассеров уносится вперед и вышибает облачко цементной пыли из руин автобусной остановки. Пора менять магазин. Они у меня по два изолентой смотаны, так что мы это быстро! Вдруг в лицо слева плещет горячим и липким. Глаз залепляет чем-то красным. Я уже понял, что это, но все равно оборачиваюсь на водителя. Его тело, с изуродованной безобразным рваным выходным отверстием головой, заваливается на меня. Снайпер, сука!!! Проглядел я тебя, падаль!!! «Камаз», лишившись управления, вылетает на правую обочину. Впереди — высокий и, видимо, прочный забор из красного кирпича. До него всего ничего и вряд ли грузовик успеет сильно потерять скорость до столкновения. А значит, если не выпрыгну — мне точно хана. Рву вверх дверную ручку и кубарем вылетаю из кабины. Последнее что помню — стремительно приближающиеся потрескавшиеся грязные кирпичи забора. А потом кто-то гасит весь свет.
Ох, мамочки мои, что ж мне так хреново-то? Пытаюсь открыть глаза, но получается плохо, а когда все же удается разлепить свинцовые веки, то не вижу ничего, кроме сплошной пелены серого тумана. Внезапно из него проявляется лицо седого бородатого мужчины. Он что-то говорит, но я не слышу слов. Кто ты, старик? Может, апостол? Тогда, я уже умер… А губы старика снова шевелятся. По артикуляции умудряюсь разобрать вопрос.
— Как тебя зовут?
Бесконечно долго собираюсь с силами, что бы ответить. Но все равно выходит только с третьей попытки: мой язык невообразимо распух и, заняв почти все место во рту, почти не шевелится. Наконец, на выдохе буквально выдавливаю из себя.
— Миша.
А потом липкая чернота снова смыкается вокруг.
Через некоторое время я снова выплываю из небытия. Теперь вижу перед собой лицо красивой женщины, нет, скорее — молодой девушки. А где старик? Пытаюсь ей улыбнуться. Но вместо этого снова теряю сознание.
Окончательно прихожу в себя от того, что по шее ползет какая-то наглая насекомая сволочь. Стряхиваю ладонью нахальную букашку и, слегка приподнявшись на локтях, верчу головой, пытаясь оценить обстановку. Получается плохо. Голова будто залита чугуном, а в ушах стоит громкий и противный писк. Судя по ощущениям, опять заработал небольшую контузию, но при падении ничего не сломал и даже сильно не ушиб. Шлема на голове нет, как нет и бронежилета, РДшки, РПС и автомата. О том, что у меня был АПС, напоминает только пустая тактическая кобура из кордуры на правом бедре. Одежда, обувь и часы на месте. Так, значит, безоружен и беззащитен. Хреново… Ладно, продолжаем осмотр. На дворе — поздний вечер: уже севшее солнце еще подсвечивает снизу редкие темно-синие облака, а в почти черном небе уже ярко светят звезды. Лежу я прямо на земле во дворе какого-то сильно разрушенного дома. А вот это странно. Бой был утром, на дворе — почти ночь. «Командирские» мои стоят, но на вскидку — что-то около девяти вечера. За это время меня должны были или боевики добить, или свои в госпиталь отвезти. Правда, остается еще один вариант. Самый фиговый — плен. Хотя, если вдуматься, они что, идиоты, возиться с пленным в Науре? Тут не горы, в которых они у себя дома, тут равнина и с бесчувственным телом на загривке далеко не убежать. Опять же, пленного наверняка бы связали. Значит не в плену… А где тогда?
Буквально в десятке метров от меня стоят две автомашины: весьма преклонных лет бортовой грузовик ЗИЛ-«Бычок» и некогда зеленый, а теперь просто сильно поржавевший армейский УАЗ без крыши, зато с пулеметной турелью, на которой установлен пулемет ПК с примкнутым патронным коробом-«соткой». На водительском сидении, спиной ко мне сидит, прижав к себе симоновский самозарядник, легко узнаваемый даже в темноте по характерному неотъемному штыку, какой-то мужик. Из-за машин слышны голоса. Откинувшись на спину, закрываю глаза, делая вид, что все еще не пришел в себя, а сам изо всех сил напрягаю слух, пытаясь сквозь перезвон в ушибленных барабанных перепонках разобрать разговор. Может, удастся хоть что-то важное или интересное услышать.
А за машинами спорят, судя по голосам, четверо мужчин. Причем, спорят обо мне.
— А не дезертир ли он, или бандит беглый? — предполагает первый.
