Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама) - [60]
Высшей же точкой этого духовного протеста становится терроризм смертников. В условиях расцвета культуры радикального ислама в сознании потенциального смертника «мученическая операция» становится не только тактическим оружием в борьбе с превосходящим противником или средством мести (если брать пример израильской оккупации в Палестине или американской оккупации в Ираке и Афганистане), но в качестве верного способа преодоления смерти и высшей формы утверждения собственной веры и метафизических ценностей исламской культуры, противостоящей натиску десакрализованной западной цивилизации. Для того чтобы глубже понять, почему и как возможен терроризм смертников в исламизме, требуется погрузиться в некоторые культурные реалии мира современного ислама, обратить внимание на богословское обоснование мученических операций и рассмотреть некоторые важные особенности мусульманского миросозерцания, налагающие свой отпечаток на когнитивное восприятие и нравственную оценку своей миссии террористом-смертником. Этому мы посвящаем две следующие главы нашего скромного труда.
Глава 4
САМОУБИЙСТВО, ИЛИ ВЫСШАЯ ФОРМА ДЖИХАДА:
ОПРАВДЫВАЕТ ЛИ ИСЛАМ ОПЕРАЦИИ СМЕРТНИКОВ?
Мученические операции, мотивированные радикальным исламом, имеют идеологическое обоснование, опирающееся на священные тексты ислама, понятия исламского богословия и права. Очевидно, что в деятельности экстремистских организаций, осуществляющих атаки смертников, используются религиозные категории, символы, ценности ислама в качестве материала для конструирования собственной радикальной субкультуры, претендующей на глубокую укорененность в мусульманской культурной традиции и соответствие религиозному закону. Насколько же религиозно-идеологическая апологетика в действительности аутентична исламской традиции? Этому вопросу мы посвятим настоящую главу нашего труда. Исчерпывающий ответ на него предполагает конкретизацию проблемы в виде нескольких частных аспектов. В какой степени атаки смертников могут быть этически и юридически оправданы в области мусульманского богословия, в частности в разделе учения о джихаде и представлений о формах самопожертвования и мученичества ради защиты своей религии, родины и иных базовых ценностей ислама? Возможен ли вообще однозначный, окончательный и универсальный ответ (охватывающий все конкретные фактические и гипотетические случаи) на вопрос легитимности мученических операций в контексте ислама, учитывая плюралистичность этой религиозной традиции в области трактовки частных аспектов вероучения и частных религиозно-правовых вопросов? Нам предстоит выяснить все эти аспекты проблемы, после чего нам станет понятно, насколько терроризм смертников, продуцируемый в современном исламистском движении, представляет собой новацию для культуры ислама и в какой степени реалистично идеологическое противостояние религиозно-политическому экстремизму изнутри самой культуры, в рамках которой он был порожден.
«Мученические операции» и особенности процедуры религиозно-правовой оценки в исламе
В связи с развитием технической оснащенности средств вооружения и трансформацией методов ведения военных и полувоенных действий партизанского характера во второй половине XX века мусульманский мир столкнулся с новым явлением, не имеющим аналогов в истории раннего и классического ислама. Террористические атаки, осуществляемые смертниками, в большинстве случаев взрывающими себя вместе с живой силой противника, в стане их организаторов и сторонников получили наименование «мученических операций» (алъ-амалиййат аль-истишхадиййа). Со времени внедрения этой практики в качестве одного из ведущих тактических средств палестинскими группировками (с середины 1990-х) операции террористов-смертников стали темой активного обсуждения среди мусульман.
Общественная поддержка, мнение мусульманской улицы — безусловно важнейший фактор, который учитывали с самого начала и принимают во внимание сейчас организаторы и спонсоры террористических кампаний, состоящих из атак смертников. Высокий рейтинг популярности может воодушевить повстанческие силы, увеличить приток рекрутов-исполнителей и подтолкнуть к организации большего количества атак при наличии оперативных возможностей, отсутствие же существенной поддержки со стороны родного для террористов населения может изолировать радикальные группировки и привести к ослаблению их влияния. В Палестине общественная поддержка атак террористов-смертников в разные годы существенно колебалась, при этом оставаясь стабильно высокой (около 20 %) и достигнув однажды рекордного пика в 74,5 % (в октябре 2003-го)[276]. Популярность тактики на землях Палестины позволила ей просуществовать чуть ли не полтора десятка лет. В большинстве других мусульманских стран статистические данные гораздо ниже, но также показывают наличие одобрительных общественных настроений в определенной части общества (в среднем от около 10 % до около 20–30 %, по данным на 2007 год)[277]. Общественное мнение во многом складывается стихийно, эмоционально откликаясь на события, травмирующие коллективное национальное и религиозное самосознание. С тех пор как тактика терроризма смертников получила широкое распространение, часть населения мусульманской страны, втянутой в военный конфликт или оккупированной иностранными войсками, может быть склонна к оценке атак террористов-смертников как крайней, но вынужденной меры угнетаемых мусульман, ведущих оборонительный
После распада Советского Союза страны бывшего социалистического лагеря вступили в новую историческую эпоху. Эйфория от краха тоталитарных режимов побудила исследователей 1990-х годов описывать будущую траекторию развития этих стран в терминах либеральной демократии, но вскоре выяснилось, что политическая реальность не оправдала всеобщих надежд на ускоренную демократизацию региона. Ситуация транзита породила режимы, которые невозможно однозначно категоризировать с помощью традиционного либерального дискурса.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга приближает читателя к более глубокому восприятию эстетических ценностей Японии. В ней идет речь о своеобразии японской культуры как целостной системы, о влиянии буддизма дзэн и древнекитайских учений на художественное мышление японцев, о национальной эстетической традиции, сохранившей громадное значение и в наши дни.
Профессор Тель-Авивского университета Биньямин Файн – ученый-физик, автор многих монографий и статей. В последнее время он посвятил себя исследованиям в области, наиболее существенной для нашего понимания мира, – в области взаимоотношений Торы и науки. В этой книге автор исследует атеистическое, материалистическое, светское мировоззрение в сопоставлении его с теоцентризмом. Глубоко анализируя основы и аксиомы светского мировоззрения, автор доказывает его ограниченность, поскольку оно видит в многообразии форм живых существ, в человеческом обществе, в экономике, в искусстве, в эмоциональной жизни результат влияния лишь одного фактора: материи и ее движения.