Терроризм смертников. Проблемы научно-философского осмысления (на материале радикального ислама) - [43]

Проведя анализ статистических данных собственной базы данных, составленной в рамках проекта по изучению терроризма смертников, Пейп пришел к выводу, что в целом атаки террористов-смертников гораздо более результативны и в оперативно-тактическом смысле, чем обычные террористические нападения: общее количество жертв терроризма смертников составляет 48 % от всех смертей, случившихся по причине терроризма, при том, что количество самих атак смертников составляет лишь 3 % из всех террористических атак (при подсчете сознательно были исключены террористические атаки 11 сентября 2001 года). Среднее число погибших в результате каждой акции терроризма смертников — 12 человек (исключая самого смертника), тогда как на обычную террористическую атаку приходится в среднем менее одного человека[204]. Тем самым становится более понятным, почему в последние десятилетия терроризм смертников испытывал значительный рост во всем мире — террористы почувствовали, что это действенное оружие.

Однако эффективность кампаний терроризма смертников ограничивается некоторыми пределами, в рамках которых такой метод терроризма вообще может «работать» и приносить ощутимые практические плоды его организаторам. В этом суть четвертого тезиса. «Умеренный» суицидальный терроризм, основывающийся на угрозе причинения вреда гражданскому населению от низкой до средней степени тяжести, способен помочь террористам добиться столь же умеренных уступок со стороны противостоящего им политического режима. Однако более амбициозные кампании, число которых стало постоянно возрастать после успеха первых «умеренных» кампаний, не добились и в будущем вряд ли достигнут желаемой цели. Суть дела заключается в объекте террористического нападения — это, как утверждалось ранее (во втором тезисе), современные демократические государства, которые заинтересованы в уменьшении потерь со стороны мирных граждан. Если террористам удается сорвать усилия страны по уменьшению жертв среди гражданского населения путем организации атак смертников, в малой степени нарушающих стратегический баланс, правительство может пойти на уступки требованиям первых, если они умеренны. В случае важнейших интересов государства, относящихся к физической безопасности или национальному благосостоянию, усилиям террористов не суждено увенчаться успехом[205].

Наконец, пятый тезис представляет собой практическую рекомендацию. Наиболее многообещающим путем сдерживания терроризма смертников объявляется применение мер, приводящих к снижению уверенности террористов в том, что они способны осуществлять подобные акции по отношению к обществу, выступающему в роли мишени. Одни только наступательные военные действия или же уступки террористам не способны решить проблему. Необходимы значительные вложения ресурсов в укрепление защиты границ и другие средства для охраны национальной безопасности. В итоге, как американский ученый эксперт, Пейп советует администрации США вернуться к политике «балансирования на расстоянии от берега» (off-shore balancing) вместо прямого военного и политического вмешательства США в регионы (прежде всего Ближний Восток), затрагивающие их геополитические и национальные интересы[206].

Границы применимости модели Р. Пейпа и феномен глобализации мученичества: последующая дискуссия

Научный труд Р. Пейпа может считаться прекрасной иллюстрацией тезиса постпозитивизма о неизбежном влиянии научной методологии на восприятие эмпирического факта. Эмпирическая выверенность исследования, его опора на обширную базу данных и строгий количественный анализ — первое, что бросается в глаза читателя, придает его теоретическим выводам убедительность и создает ощущение почти полной неоспоримости. Однако именно эта, «сильная» сторона исследования на поверку оказалась крайне уязвимой, отчего и конечные выводы Пейпа (хотя и не только поэтому) были подвергнуты сомнению его оппонентами.

Одним из последовательных критиков Пейпа стал Ассаф Могадам, в ряде публикаций подвергнувший тщательному разбору его националистическую концепцию терроризма смертников. Основные замечания можно прочитать в его статье, вышедшей в одном из номеров журнала «Studies in Conflict & Terrorism» за 2006 год[207]. Мы кратко остановимся лишь на самых важных среди них.

А. Могадам прежде всего заостряет внимание на проблеме взаимосвязи избираемой ученым терминологии и характером анализа эмпирического материала. Как мы уже знаем из первой главы, феномен атак смертников имеет разную терминологическую фиксацию. Выбор конкретного термина накладывает определенные рамки на эмпирический материал и влияет на конечные теоретические выводы. Р. Пейп в качестве основного концепта избирает «терроризм смертников», но вкладывает в него не совсем традиционный для американской политологии смысл. Множество атак смертников, перечисленных в базе данных Пейпа, представляют собой покушения на военные объекты и людей в военной униформе, находящихся на службе, тогда как принято считать террористическими те атаки, которые нацелены на мирное население, не участвующее в военных действиях. «Взрывы, стрельба, захват заложников и другие атаки, осуществляемые против военнослужащих в униформе, однако, обычно именуются актами партизанской войны, повстанчеством или военными действиями низкой интенсивности, если они нацелены на мужчин и женщин в униформе, находящихся на службе»