Территория отсутствия - [68]

Эта случайная встреча на мгновение вернула в мирок, где резвились карасевы с подкрышкиными и куда судьба ненароком забросила Марию Корелли. К счастью, эксперт «Ясона» приказал долго жить, а с этим «приказом» сдохло и остальное. Копеечная подачка в виде зарплаты, вынужденный аскетизм, вечные беседы со стенами — прозябание, которое только по недомыслию называется жизнью. Теперь, наконец, то, с чем явилась на свет Маша Бодун, по достоинству оценилось. Оценилось умение влезать в чужую шкуру, обустраиваться сторонней судьбой и срастаться с этим до каждого нерва, каждого вздоха, до мыслей, до слова, до мимолетного взгляда. Следуя за чужими желаниями, она подчиняла других своей воле, заставляя делать просчитанные ходы в разработанной ею одной комбинации, игре, где ставка — немыслимая чья-то прихоть войти в одни воды дважды, и проигрыша быть не должно. Мария наслаждалась этой игрой не меньше, чем собственной жизнью.

После Страхова были еще двое: банкир и нефтяник. Первый решил подшутить над судьбой и послал из командировки домой телеграмму о собственной смерти, заверенную врачом. Шутка удалась, все поверили в безвременную кончину президента крупного банка: всегда же хочется верить в то, что с нетерпением ждешь. «Вдова», пристроив тут же под боком любовника, кинулась распродавать все, чем владела на пару с «покойником». Партнеры, не мешкая, начали драчку за банк. Когда шутник осознал, что происходит, едва взаправду чуть не отправился на тот свет. Пришлось убеждать, что и на этом вполне неплохо. Убедила, в результате гонорар за работу превысил страховский вдвое. Потом разбиралась с нефтяником, оказавшимся сладкоежкой. Пересластившись любовью, семьей и удачей, бедняга возмечтал об остром, потому что все другое уже вызывало рвоту. Беда была в том, что клиент хотел скрестить «углеводную» диету с «белковой», не желая отказываться ни от какой. «Скрещивание» позволило «диетологу» открыть зарубежный банковский счет. По Москве пополз слух о фирме, торгующей вкусом к жизни. На электронную почту свалились просьбы связаться.

Она, разумеется, свяжется. И снова затеет игру, от которой у «игроков» оживет то, что казалось мертвым. Она будет надевать чью-то маску, лицедействовать, выжидать, собирать и разбрасывать, изобретать, выворачиваться наизнанку, ткать из воздуха, подбирать, как нищенка, крохи — взахлеб жить самой, чтобы заставить другого снова увлечься жизнью.

Мария плавно въехала во двор, припарковалась у подъезда и открыла дверцу машины. На нос шлепнулась холодная дождевая капля. Наступала весна…

* * *

Девушка на топчане открыла глаза. Голова была ясной, тело звенело от бодрости. Тут же вспомнилось, как рухнула в эту дыру, похожую на пещеру. Ощупала обе лодыжки — нигде не болит. Отлично! Легко вскочила на ноги, с интересом осмотрелась вокруг. Грубо сколоченный стол, голый топчан, над грудой камней висит закопченный пустой котелок. Здесь явно кто-то жил, но встречаться с хозяином незваной гостье совсем не хотелось. Москвичка, наслышанная о пылкости аборигенов, вовсе не жаждала приключений на свою голову, справедливо решив, что та ей еще пригодится. Она еще раз окинула взглядом убогий приют и рванула к выходу, на который указывала широкая световая щель. Выбегала, если честно, со страхом: в последний момент показалось, что кто-то за ней наблюдает. Спускаясь по узкой тропинке на знакомые голоса, фальшиво горланившие у реки «эх, подружка, моя большая кружка», рассмеялась и над своим мимолетным испугом, и над маленьким приключением, и над всем, что подсунет еще непредсказуемая судьба. Смеялась не потому, что смотрела на жизнь свысока, но просто так, от избытка молодости, сил и уверенности, что будущее прекрасно.

А у пещерного входа стоял черный старик и, задумчиво глядя вслед смешливой беглянке, бормотал едва слышно.

— У судьбы скользкие крылья, Мария. Постарайся… — конец фразы отнес в сторону ветер, внезапно подувший из-за горы…