Территория - [19]
Через полтора часа опять вышли на улицу и, обойдя изумрудное пятно, вновь направились по дороге. Дорога вскоре кончилась и опять потянулась унылая равнина заросшая травой. Вскоре показалась и пасека. Покосившийся дощатый домик, почерневший от времени, уныло стоящие ульи, заброшенные и поломанные, и еле слышное гудение, доносящееся из домика.
— Философ, а ты уверен, что они спят? — опасливо поинтересовался Хром.
— Раз не летают, то спят.
— А чего же они жужжат тогда?
— Вентилируют помещение, наверное. Не знаю. Но пройти можно. Главное не шуметь.
— Понятно.
Мимо пасеки шли осторожно. Чуть ли не ползком. Хрому казалось, что идёт он по дну океана, преодолевая сопротивление многокилометровой толщи воды. Рядом шёл Хром с потным бледным лицом, кося белым от страха глазом на гудящий домик. Нормально смогли разогнуться и вздохнуть спокойно только через полчаса, когда пасека осталась далеко позади.
— Ужас! — пробормотал Физик, вытирая пот с мокрого лба. — Я и обычных пчёл боюсь. А тут с кулак величиной.
— Не пчёлы, а трутни, — поправил его Сержант.
— Хрен редьки не слаще. Я мёд у них пробовать не собираюсь. Как их жало представлю, так в пот бросает.
— Ну да. Жало у них знатное, — согласился Философ. — Укус смертелен.
— Хорошо, что у нас в Городе таких нет.
— У нас и без них только ходи, да оглядывайся, — отмахнулся Хром. — Одни слепые псы чего стоят. Здесь хоть собак нет. Ну, за исключением Голого леса, конечно.
— Почему нет? — напряжённым голосом проговорил Философ. — Есть. Вон, к нам бегут.
И действительно, по траве, умело обходя аномалии, к группе спешила стая собак, неуловимо похожих на бульдогов, только размером раза в три больше.
— Хром! — простонал Сержант, — накаркал, зараза!
— Да что я-то? — возмутился Хром, вскидывая автомат.
— Это мозгодавы, — процедил Философ. — Бейте их на пределе дальности, а то мало нам не покажется. Подойдут поближе, начнут ментально на мозг воздействовать, подавляя волю к сопротивлению.
— И где наша Лаки со своей снайперкой? — пробормотал Сержант, выцеливая противника.
Хром навел жёлтую точку коллиматорного прицела на широкую грудь передней собаки и нажал на спусковой крючок. Автомат дёрнулся, выпуская очередь, и перед собакой взметнулся фонтанчик пыли. Не попал, что и не мудрено. До цели было около трёхсот метров. Над ухом бабахнул карабин Философа, и собака, наконец, кубарем полетела на землю. Ну да. У карабина прицельная дальность повыше будет. Сообразив, что по ним стреляют, мозгодавы на ходу стали разворачиваться широким полумесяцем, охватывая группу с флангов. До цели оставалось метров двести, и огонь стал более эффективным. Вот ещё две собаки бесславно закончили своё существование. Остальные, рывком сократив расстояние до ста пятидесяти метров, перешли на лёгкую трусцу, старательно уворачиваясь от летящих в них пуль.
Сержант почувствовал, как в ушах появился лёгкий писк, потом на мозг навалилось что-то тяжёлое, давящее изнутри. Подняв, ставшее вдруг неподъёмным, оружие, он выстрелил в, оказавшегося неожиданно близко, пса. Рядом громыхнул выстрел карабина Философа и заполошная очередь Физика. Голове полегчало. Сталкер оглянулся и увидел Хрома, присевшего на одно колено и от этого почти не видимого из травы. Экономными очередями он выкашивал одного пса за другим. Стало ещё легче, и давление на мозг почти ушло. Сержант вскинул опять автомат и присоединился к другу. Собаки закончились внезапно. Вот только что они наседали с разных сторон и вот их нет. Только тёмно коричневые туши виднеются тут и там из высокой травы.
Физик повалился на землю, сдавив руками голову. Философ, пошатываясь, подошёл к нему и протянул флягу с водой.
— Хром, как ты догадался, что присесть надо? — прохрипел Сержант, массируя виски.
— Да, как Философ сказал, что это мозгодавы, я подумал, что давить они будут тех, кого видят. А трава тут высокая. Я и присел на коленку. Точно. Смотрю, вас корёжит, а мне нормально.
— Да уж. Если бы не ты, не знаю, отбились бы, или нет. Но ты так больше не каркай.
— Договорились.
Лес, по которому они шли уже полчаса, был достаточно редким, больше напоминавшим парк, но с необычно густым подлеском. В зарослях кустов шныряли какие-то зверьки, больше похожие на крыс. В кронах деревьев хрипела, словно жаловалась на жизнь, какая-то птица. И так жалобно хрипела, что даже пожалеть её хотелось.
— Сойка, — пояснил Философ. — Тоже ментал. Только слабенький. На мелких грызунов действует. Для нас безопасна.
— Фил, — поинтересовался Хром, — куда мы в лес намылились? День-то к вечеру уже. Нам бы ночлег найти. Где ты в лесу спрячешься?
— Вот в лесу-то и спрячемся. Тут два варианта. Если успеем, то в сторожке лесника заночуем. Там погреб комфортный. Ну а если не успеем, то в землянке. Скоро овраг будет. Там в склоне землянка неплохая. За это, как раз, переживать не надо.
— А за что надо? — с подозрением спросил Хром, всегда чувствующий подвох.
— Тут недалеко коровники. Высокая вероятность на коров напороться.
— Обрадовал.
— Ага. Поэтому идём очень осторожно.
Впереди показался просвет, означающий, что, или лес закончился или поляна достаточно большая. Оказалось — поляна. И, даже, с сюрпризом в виде огромного рогатого монстра.
Представьте, как во время обычной командировки в купе поезда вы узнаёте о том, что случилась третья мировая война, продлившаяся всего шесть часов, унёсшая в небытие половину человечества, стёршая большую часть государств. И всё. Вы стоите на станции, поезда не ходят, самолёты не летают, а власть, ещё вчера казавшаяся незыблемой, рухнула. Анархия и хаос — всё, что осталось от прежнего мира. А вам надо домой.
Я — ходок. Человек, который способен преодолеть большие расстояния между населёнными пунктами, кишащими зомби и просто бандитами всех мастей, для того, чтобы доставить письмо, посылку, известие, сопроводить человека или привести кого-то назад. Не бесплатно, конечно. Ходок — это моя профессия. Одна из немногих новых, появившихся на развалинах старого мира, который уже никогда не станет прежним, как бы люди ни пытались вернуть тот комфорт и уют, которым наслаждались до того страшного утра, когда появились первые зомби.
Хорошо выживать в условиях зомби апокалипсиса, когда ты не один, когда с тобой верная команда и надёжное оружие. А каково выжить одному в городе, полном зомби и отморозков? Каково справляться с отчаяньем и тоской, ежедневно видя за окном только тупые морды зомбаков и прячась от мародёров, ищущих, чем бы поживится?
Представьте, вы в не самый ласковый понедельник вышли на работу после бурно проведённых выходных. И оказались в условиях натурального зомби апокалипсиса, свалившегося на вашу больную голову. А в городе ждут родные, которым страшно, и вы понимаете, что во что бы то ни стало вы должны прорваться к семье.
Книга о судьбах двух одиноких людей с непростыми характерами, которых сталкивает жизнь на одном из своих поворотов.
Пятнадцать лет, как отгремела третья мировая война. На развалинах мира человечество пытается выжить, несмотря ни на что. Кланы мародёров, кочевников и колхозников сосуществуют между собой. Да ещё и уроды, несущие смерть. И всё это на фоне аномалий и агрессивной флоры и фауны. Три группы отправляются через враждебный город за универсальным ключом от бункера командующего округом. Кому повезёт в этом путешествии и как распорядятся они этой добычей?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это просто воспоминания белой офисной ни разу не героической мыши, совершенно неожиданно для себя попавшей на войну. Форма психотерапии посттравматического синдрома, наверное. Здесь будет очень мало огня, крови и грязи - не потому что их было мало на самом деле, а потому что я не хочу о них помнить. Я хочу помнить, что мы были живыми, что мы смеялись, хулиганили, смотрели на звезды, нарушали все возможные уставы, купались в теплых реках и гладили котов... Когда-нибудь, да уже сейчас, из нас попытаются сделать героических героев с квадратными кирпичными героическими челюстями.
═══════ Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Не всегда желание остаться в тени воспринимается окружающими с должным понимаем. И особенно если эти окружающие - личности в высшей степени подозрительные. Ведь чего хорошего может быть в людях, предпочитающих жить посреди пустыни, обладающих при этом способностью биться током и управлять солнечным светом? Понять их сложно, особенно если ты - семнадцатилетняя Роза Филлипс, живущая во Франции и мечтающая лишь об одном: о спокойной жизни.
Проснуться в чужом мире. И нет ни воспоминаний, ни даже собственного имени. Потеряться между мирами, настоящим, жестоким и другим, что является по ночам обрывками чужой жизни. Найти себя, обрести собственное лицо, что как тысяча масок, не сломаться под ударами судьбы. Это история о приключениях, жадности, дружбе и предательстве. О бессильных магах и силе человеческой души. О любви к самому главному — жизни.
И снова Город, полный аномалий, мутировавшего зверья и кланов мародёров, колхозников, диких и уродов. С момента событий, описанных в первой книге «Город. Билет в один конец» прошло двадцать лет. Два сталкера неудачника заключают контракт с наёмником, чтобы провести его в центр Города. Они ещё не знают, что приготовила им судьба и через какие испытания им придётся пройти.
Старые знакомые Хром и Сержант. Во время боя с уродами Хром пропадает. Приехавший с большой земли Сержант, узнав об исчезновении Хрома, отправляется на поиски Хрома, не веря в то, что напарник погиб. В результате они оказываются втянуты в миссию по спасению не только Города, но и всего человечества.