Территория без возврата - [14]

Он побродил по пустой квартире, впитывая запахи, запоминая все подробности. Алекс хотел забрать все это собой, в своем сердце. По опыту знал, что дорогие воспоминания иногда способны помочь выжить.

Время было обеденное, но есть не хотелось. Вместо этого Алекс решил прогуляться по городу. Сходить на набережную и к Университету, пройтись по старому центру, прокатиться на метро, заглянуть в места, где прежде любил бывать.

Однако прогулка не доставила ему особой радости. Слишком многое выглядело не так, как он привык. Должно быть, поэтому он снова ощущал себя не в своей тарелке. Он снова был чужаком. Непрошенным гостем.

«Найдется ли на свете место, где я сойду за своего? Где мне будет уютно? Которое я назову домом?»

На душе было паршиво, и ему не хотелось в таком настроении показываться на глаза Вадиму и Елене. Алекс пошел в парк недалеко от дома, купил пива и лениво потягивал его, сидя на скамейке.

В какой-то момент он задремал и очнулся от громкого окрика:

— Ваши документы, молодой человек.

Алекс открыл глаза и непонимающе уставился на выросшего перед ним полицейского. Откуда он тут взялся?

— Распивать спиртные напитки в общественном месте запрещено, — строго проговорил страж порядка.

К счастью, в кармане Алекса лежал его новенький паспорт.

— Здравствуйте! — сказал он, вскакивая с лавки, и застрекотал по-английски. — Я плохо понимаю русский. Простите, если я что-то нарушил, вот мои документы. Я американский гражданин.

Лицо полицейского немедленно расплылось в улыбке. Он, почти не глядя, повертел в руках паспорт и вернул Алексу. На лице отразилось мучительные попытки вспомнить что-то подходящее из школьных уроков иностранного языка.

— Хэллоу. Все окей, — выдал он наконец. — Гуд дэй!

«Хорошо, хоть не поведал о том, что «Лондон — из э кэпитал офф Грейт Британ».

Расставшись с полицейским, Алекс решил больше не рассиживаться в парке и отправился домой. Было уже пять часов вечера. Скоро вернется Лена, а часам к семи придет Вадим.

Однако, открыв дверь запасным ключом, который выдал ему Вадим, Алекс обнаружил, что Лена уже дома. Она вышла ему навстречу.

— Привет, — улыбнулся Алекс и тут же, по ее побелевшему лицу, понял: что-то случилось. — Лена…

— Я чувствовала… что-то такое. Смотрела на тебя и понимала, что нас связывает…. — Голос ее сорвался. — Только никак не могла понять, что именно, что ты скрываешь. Знала, что ты не всю правду нам сказал. Так, значит, ты — наш сын?

Глава седьмая. Временные парадоксы

На Алекса будто ведро ледяной воды вылили. Или ударили со всего маха.

Скрывал, скрывал — и вот, пожалуйста.

— Откуда ты… — Алекс хотел спросить, как она узнала, но тут же догадался: — Письмо, да?

Лена прижала руки к груди и сказала:

— Извини. Не сердись на меня, пожалуйста. Оно лежало в боковом кармашке. Я один раз увидела случайно, как ты что-то прячешь туда и подумала… Не имею привычки рыться в чужих вещах, но мне нужно было знать. Что-то тревожило меня, не давало покоя… А потом ты на днях неожиданно сказал: «Иду, мам, сейчас!», когда был в ванной, и сам не заметил. Наверное, тогда я и догадалась обо всем, только не разрешала себе поверить. Все думала, думала, нужно ли пытаться докопаться до истины, но потом поняла, что если ты уедешь, а я так ничего и не узнаю, то никогда себе этого не прощу.

У Алекса все внутри дрожало от напряжения, должно быть, поэтому его слова прозвучали резко и отрывисто:

— Теперь ты знаешь.

Он встретил ее взгляд и отвел глаза.

— Да. — Елена вздохнула и сделала шаг ему навстречу. — Знаю. Господи, бедный мой, как же тебе трудно живется со всем этим! Я читала в том письме о себе, о своей жизни, смерти и старости… Это было так страшно и в то же время нереально! То, как она… та, другая Елена поступила… Знаю: я сделала бы точно так же. Не приняла бы, что ничего нельзя сделать, изменить. Все равно не смирилась бы, пыталась вытащить своего ребенка из ловушки. Конечно, так сложно все это уложить в голове, понять: мы сейчас с тобой почти ровесники, но при этом ты мой сын! Сын. — Она словно пробовала слово на вкус. — Но неужели ты так и уехал бы, не сказав нам с Вадиком? Это ведь жестоко.

Жестоко? Алекс и не представлял, что его желание уберечь родителей от правды можно расценить таким образом.

— Угу. Уехал бы. Мне казалось, так лучше. Правильнее. Я думал, вам тяжело будет с этим жить. Мне очень хотелось рассказать правду, но я не знал, как вы воспримете. — Он порывисто обнял Лену, прижал к себе, чувствуя, как бьется ее сердце. — Спасибо. Это ведь ты спасла меня, вытащила… твоя идея заказывать Комнаты, оставлять там проекции, твоя вера! Ты и Вета сделали для меня такое…. — Трудно было найти подходящие слова. — Я потерял надежду. Когда наткнулся на проекцию своей комнаты, то решил: это конец.

Лена чуть отстранилась от Алекса и посмотрела ему в лицо, словно стараясь впитать каждое его слово.

— Там было все в точности так, как в день моего ухода. Я сел на диван и подумал, что никуда отсюда не уйду. Ни за что. Не сумею, духу не хватит. Пусть это был не дом, а только его имитация, декорация, но мне хватило и ее, чтобы ощутить покой. У меня больше не было сил бегать по проекциям. Есть безвкусную еду, бояться, встречать Обитателей. Это потеряло всякий смысл: Кайру я найти не мог, выбраться наружу — тоже. Поэтому решил, что тут и умру. Уж лучше в том месте, которое я знаю и люблю. Подумал, что просто лягу, закрою глаза и буду ждать конца. А потом обнаружил письмо. Ты не представляешь, что я чувствовал, когда читал. Это был мой шанс выйти! Но вернуться в мир, где все мертвы… — Он сжал челюсти. — Где мой отец умер от горя, пытаясь отыскать меня. Где больше нет мамы.