Террин из зайца - [5]

Йоу-йоу!

Однако вполне может быть, что заяц – это не совсем кролик. Может быть, заяц – это дичь? Как, например, курица – это курица, а куропатка – дичь. А дичь требует красного вина, причем настолько красного-красного-красного, что подойдет даже год взятия Бастилии. Тогда ай-яй-яй! Но вряд ли заяц такая уж полноценная дичь. Дичью скорее называют лесную птицу. Но только ли птицу? А дикий кабан, например? Или олень? Это дичь или не дичь? Стараюсь припомнить, какого цвета была заячья тушка. Потому что на случай полной неизвестности есть простое, хотя и приблизительное правило – чем темнее мясо, тем более красным должно быть вино. Так, например, к тому же бледному кролику вполне уместно подать белое, а темномясых гуся и утку хорошо запить глотком красного.

Несчастное заячье тело припоминается мне неярко розовым. Вряд ли он очень уж дальний родственник кролика. Хорошо еще, что заяц в отличие от остальных продуктов лежит на столе. Но это и настораживает: значит, злосчастному террину уготована ведущая партия в обеденном оркестре. Не придется ли мне еще и прислуживать за обедом? Тут я пас! И не потому, что мне претит такого рода прислуживание – его можно было бы посчитать игрой, как я привык считать игрой все, что происходит со мной последние двадцать пять лет. Дело не в этом. Просто я совершенно не умею правильно манипулировать тарелками, бутылками и бокалами. Хотя в свое время написал для одного глянцевого журнала большую статью о застольном этикете и даже получил за нее гонорар. Но – заяц, заяц! Маленький розовый заяц!

Розовый…

А это идея. Розовое вино. Легкомысленное, немного даже нелепое розовое вино. Пасынок и падчерица высокой кухни.

Yesssssssssss!!!!!!!!!

Что за детский сад?

Но – розовое вино!!!

Розовое вино???

Розовое вино…

В этом есть фишка – выбрать из бескрайнего бутылочного излишества что-нибудь действительно необычное!

– Террин из зайца с нежным розовым вином! – произношу я вслух.

В пыльном подвале слова звучат глухо.

– Заячий терриннн с весенним виноммм! – провозглашаю я громче.

Тоже не то.

«Заячий террин» слишком похож на некрасовский заячий треух.

– Террин. И нежное розовое вино, – задумчиво говорю я сам себе.

И нежное розовое вино. Именно его, а также бутылку красного «Шато де где-то там» я вскоре вознес по средневековой лестнице.

Электричество показалось мне сиянием ангельских крыл. В его свете я еще раз быстро просмотрел бутылки, заглянул на задние серветные этикетки и не нашел ничего, за что меня стоило бы колесовать при подаче выбранного вина к заказанному обеду. Обе бутылки были пыльные, как, кажется, и должно подавать к столу хорошее старое вино, но пальцы мои оставили на пыльной броне порядочные пробоины. Пока я раздумываю, не стоит ли вытереть бутылки совсем или, наоборот, как-нибудь нанести пыль обратно на очистившиеся места, на глаза мне попадаются часы.

1.30

!!!

Полтора часа из четырех отпущенных мне ушло на то, чтобы произвести осмотр кухни и спуститься в погреб за вином?!

Это провал. Что можно сделать за два с половиной часа? Притом что сыры нужны не простые, а геометрические, а что такое «террин», до сих пор неизвестно. Не лучше ли уйти, уступить без боя другим соискателям? Так по крайней мере будет честно. И не придется гадать о том, что такое «террин».

Но слово «соискатели» меня останавливает.

Что значит «другие соискатели»?

Это значит, что я тоже соискатель.

Но чего именно? Тоже неизвестно. Но если уж я, человек консервативный и тяжелый на всякие новые начинания, ввязался в сомнительную кулинарную авантюру, причем явно вдали от дома, видимо, дело того стоило.

Поэтому – без паники. Вино есть. С салатом все ясно. Сыры, мусс и террин.

Два с половиной часа на все.

– Ну и пожалуйста! – сердито говорю я. – Будет вам террин! Хоть из топора, но будет!

Теперь нужна пауза.

Лучше потратить несколько минут на то, чтобы наточить пилу, а потом пилить быстро и умело. Настроить инструмент и играть как следует. Успокоить нервы и собраться с мыслями. Чтобы потом работать, не отвлекаясь на ерунду.

– Все сделаем в лучшем виде, – говорю я сам себе.

Что мне будет, если я не разгадаю загадку террина?

Кажется, ничего. Ну и все. Плевать.

Пофигизм – самая непробиваемая жизненная философия. У нее есть солидное, всемирно известное греческое название, как и у всякой уважающей себя философии, но суть от этого не меняется. Все – по фигу. Фига тоже греческий фрукт.

Вдох – выдох, вдох – выдох, вдох – выдох…

Теперь за дело.

С чем у нас все более или менее ясно? С салатом. На его приготовление понадобится десять минут. Гренки жарить не будем, обойдемся без гренок.

Вот и славно. Умные начинают с конца, а дураки кончают в начале.

От этой двусмысленной поговорки мне становится весело.

– Теперь на выход сыры! – ору я во весь голос. – Я сказал: геометрические сыры!

Я распахиваю двери холодильников и вытаскиваю сыры. Сначала аккуратно раскладываю их этикетками вверх, потом выгребаю прямо на пол, стараясь не мять.

Сыры прохладны и податливы. Они треугольные, круглые и квадратные. Они готовы к геометрии. К евклидовой и неевклидовой, лишь бы геометрии. Им было скучно в холодильниках, они хотят на стол. Даже без геометрии, просто на стол, в ломтиках на круглой деревянной доске или в лепестках на тарелке, но на стол, на стол!