– Масада на Аррете устояла?
– Да. – Это уже желтоглазый великан подал голос. – Козлоногие ее попортили, но их слишком мало пробилось в этот мир. Осажденным удалось добить тварей по одной. Фархад погиб. Твоя сестра пытается найти средства оживить его, вспомнив про опыты Франкенштейна. И держит оборону вашего закрытого мира на внешнем рубеже Упорядоченного.
– А Мэй?
– В ее ведомстве граница магии внутри вашей тройственной системы. Сидит у ворот моря с мечом справедливости в руках. Такая же прекрасная и бессмертная, как героини ее любимых китайских легенд.
– Я их еще увижу?
– Это четвертый вопрос. Теперь ты ответь: как стоящей между мирами хранительнице со смешанной кровью, своей для Терры и Упорядоченного, тебе известна причина закрытости вашего мира?
Казакова задумчиво посмотрела в окно, а потом спросила у Мэтра:
– Это Иерусалим, да? В какой стороне Старый город?
– Там, – рукой указал равви.
Больше говорить она не стала. Ей, дерзкой в бабушку, показалось забавным, что никто из великих мужей и существ здесь не догадался об элементарном. Это же как воздух: пока дышишь – не замечаешь, а побудь без него – почувствуешь, как много он значит.
– Ладно, – прервал молчание Орлангур. – Я покидаю вас, формальности вы уладите сами.
– Конечно, что может быть естественнее, чем русская внучка, переехавшая на постоянное место жительства в Израиль ухаживать за своей больной бабушкой. С вашей мамой будет посложнее, но, как гласит еврейская мудрость: «Если проблему можно решить с помощью денег, то это не проблема, это расходы». И еще, Мария, не уходите от Мертвого моря больше чем на сто километров. А то иврит вам придется учить по-настоящему: браслет дальше не действует, поверьте специалисту.
Орлангур уже собрался уйти, через дверь, подобно человеку. Но Мириам открыла глаза. Ясные и удивительно яркие для пожилой женщины карие глаза заиграли на еще бледном, осунувшемся лице. Она сразу увидела Машу:
– Гузаль шали! девочка моя! – только и произнесла она.
– Лассия! Срок твоего испытания истек, – позвал Орлангур. – Ты можешь вернуться в Хьевард. Земля уже затянула раны, и новая поросль дубов у ручья нуждается в деве-защитнице.
– Я уже полюбила финики, великий, – отозвалась слабым голосом Лассия.
Приборы и датчики верещали как безумные. Пациентка вышла из комы, и топот приближающегося персонала уже слышался. Людская суета – лучшая маскировка волшебным существам и их уходу…
