Терракотовые сестры - [103]

– Я тоже, – бербер сделал шаг вперед. – Посчитаюсь с тварями за разрушенный мир моей семьи.

– А я просто люблю приключения, – мрачно пошутила теперь одинокая сестра-близнец.

– И я, – добавила Мэри Лу.

– Но нет уж! – тут же осадил ее «гном». – Ты, уважаемая, останешься руководить обороной, как ты ее называла, крепость нашу, Масада? Вот ею. Пошли, товарищи, в оружейную за боеприпасами.

Мэри Лу порывисто обняла Машу.

– Мы недолго были сестрами, правда? Я придумала нам название. Мы – терракотовые сестры. Как глиняные воины, вечно стоящие наготове у входа. Ты, я, Мэй… А еще тут псевдофранцузская игра слов. Ты знаешь французский? Ну да, откуда?! Ты же коммунистка необразованная… – только Маше хотелось плакать или у Говард тоже дрожал-таки голос? Конечно, дрожал. Но она продолжала играть роль веселого препода. Так было легче. Когда говоришь, приходится как-то упорядочивать мысли. И Мэри Лу все говорила, давала какие-то инструкции, шутила, убеждала, что надо просто продавить ткань мирового тоннеля обратно, про закон сохранения вещества, что раз уж тут семейная магия соли, то утонуть-то не удастся, и наши вытащат и отобьют назад, если не получится… Казакова слушала, кивала, обещала, верила и надеялась.

– И еще, я думаю, что Тот, в кого ты и я не верили до сегодняшнего дня, тоже будет на нашей стороне, – улыбнулась сквозь слезы американка. – Иначе зачем бы ему такие сложности с мироустройством нашей маленькой планетки, верно?!

– Ты, разумеется, не про того, который сейчас рвется в наши… миры? – уточнила Маша, хотя знала ответ.

– Разумеется, – повела плечом Мэри Лу, – он просто жалкая пародия на нашего. Обезьяна. Все, иди, сестра. Поезжай на втором механоиде. Первый пусть просто идет вперед. Береги тех, кого любишь. А то будешь, как я. – Две последние фразы она уже прошептала. Они казались слишком личными…

…Шар из света все рос, и Спаситель приближался уже к берегу. Его лицо все еще было спрятано в тени капюшона, но сердца адептов уже заходились в радостном пении. Чудо даже то, что великий Спаситель идет вот так просто и можно лицезреть его путь. И как бог, он несет свет, укутанный в серые ткани. Тайна под покровами. Счастье – увидеть его лик. Блаженство – уже рядом.

Фархад чувствовал, как каждый из белых стал натянутой струной, сжатой пружиной, стрелой на тетиве.

А Спаситель подошел к берегу. Два шага, два простых человеческих шага – и он ступит на твердую почву, неся с собой… Резко опали фалды плаща. Фигура качнулась вперед и остановилась, налетев на незримое препятствие. Нет, оно не было незримым. Стена соленой воды преграждала путь. Сейчас кузнец хорошо рассмотрел: все сияние, вся радужная красота шли от растекающейся по прозрачному куполу воды. Она играла в солнечных лучах. Она и не пускала. Только ли вода или что-то еще, делающее воду особенной и непреодолимой, не важно. Но Спаситель остановился. Протянул руку в благословляющем жесте, и вода застыла, став стеклянной стеной. Взмах другой руки – и мелкая сетка трещин покрыла стену с его стороны. Еще один знак благословения – Фархад замер в страхе. Щупальца цвета пустоты над головами людей рвались к своему главному хозяину. Они облепили преграду и пытались рвать ее, откалывая куски.

Кузнец взглянул на Дария. Пророк едва держался на ногах и словно истаивал, становился тоньше, прозрачнее. Его словно что-то высасывало изнутри: глаза и щеки запали, а плечи опустились вниз, как у стариков. Былое величие, горделивая стать исчезли без следа, но страшнее всего было выражение измученного, разом постаревшего лица: Пресветлый счастливо улыбался – как все, кого он отправил на встречу с их богом.

– Я понимаю, господин, я сделаю! Возьми! – прошептал Дарий трясущимися бесцветными губами. Мгновения его жизни были сочтены, это понял бы каждый. Но трясущимися руками, мгновенно покрывшимися темными старческими пятнами, он сотворил привычный для себя жест-взмах, и серое щупальце, видимое Фархаду, вонзилось в горло стоящего рядом Самума.

Главарь бандитов рухнул на колени с перекошенным посиневшим лицом, сжимая собственное горло. Паутина пустоты забилась сильнее, подкрепленная новой жизнью. Тут же сам Пресветлый упал бездыханным. Но две новые жертвы не помогли сокрушить преграду.

Покрытая инеем соли и трещин, она рухнула на мгновение, меньшее, чем вздох, и тут же вновь поднялась. Но и этого было достаточно, чтобы многим открылась ужасающая истина.

За стеной из эфира, воды и неведомых сил в одеждах из мрака стояла пустота. Та бездонная ненасытная пустота, в которой нет обратной стороны, и само понятие страха в самом ужасном его проявлении казалось бы радостью, потому что сохраняет хоть что-то от жизни и существования. Спрут, пожиравший души наивных членов Ордена Спасителя, мгновенно был втянут в безнадежную бездну, унося с собой и все еще бьющуюся бабочку Самума. В открывшийся проем реальности рванули, захлестнув волной, сотни безобразных тварей, покрытых шерстью. Они успели выбраться на сушу до того, как возникла новая прозрачная стена.

За ней вновь виделся тем, кто не потерял разум от ужаса, высокий человек с глазами, полными сострадания. В фалдах его серого плаща запутались образы потерянных возлюбленных и ушедших страждущих. Спаситель молча поднял руки к лицу и закрыл ими глаза. Покачал головой, отвернулся и двинулся прочь, к центру моря. Очень скоро соленые воды снова отливали яркой синью и безмятежностью.