Терпкий аромат полыни - [75]

— Ваша семья знала только, что ваше тело не нашли, — сказала Эмили, — ваша бабушка говорила, что либо вас разорвало на куски, либо вы дезертировали.

— Вот как она обо мне думает? — Он снова усмехнулся. — Полагаю, она предпочла бы мертвого внука дезертиру.

Хотя именно на это намекала пожилая леди, Эмили этого не подтвердила.

— Я уверена, что она будет рада вас увидеть.

— А мой отец? — спросил он. — Он тоже вернулся?

— Ваш отец погиб на фронте. Вы этого не знали?

— Не знал… — На мгновение презрение сползло с его лица, и он показался уязвимым мальчиком. — Я ничего не знал два года. Я был в аду. — По его лицу прошла гримаса боли, но потом он собрался: — Значит, он погиб. Старый дурак вернулся в армию. Сколько же этой ерунды про короля и отечество в моей семье! Он был уже стар. Он мог остаться дома и растить капусту.

— У бабушки остались только вы, — сказала Эмили, — единственный родственник. Может быть, вы все-таки зайдете?

Она видела, что он мучительно колеблется.

— Никто не написал мне ни строчки. Ни посылок, ни писем, ничего.

— Но никто же не знал, что вы живы! — Ее терпение было на исходе. — Что же с вами случилось? Почему никто не имел от вас вестей?

Он пожал плечами.

— Если угодно, меня захватили в плен при первом наступлении. Я выбежал слишком далеко вперед. Бегал быстрее остальных. В хаосе, среди взрывов, нет времени думать. И вдруг я увидел вокруг себя немцев. На меня бросился солдат со штыком, но тут прогремел взрыв, и больше я ничего не помню. Очнулся в тюрьме. Я был сильно ранен в голову. И долго страдал амнезией. Не мог припомнить собственного имени. Жетон с меня сорвало. Я не представлял, кто я. Меня хотели расстрелять как шпиона, но потом отправили в Германию. Два года я провел в лагере. Вы не представляете, как там погано. Нас ежедневно били, а если мы пытались протестовать, кого-нибудь убивали. Как в аду. И ни единой весточки от семьи.

— Они бы писали, если бы знали, где вы.

— Вы правда так думаете? — В голосе его прозвучала надежда. Но потом он пожал плечами и засунул руки поглубже в карманы. Ветер дернул шарф, сдул его с плеча.

— Вы не знаете, что это такое, — горько сказал он, — фронт. Лагерь. А вы сидели дома и кушали клубнику со сливками.

— Нам тоже пришлось нелегко, — возразила Эмили, чувствуя, как краска заливает щеки. — Почти каждая женщина в этой деревне потеряла мужа или сына. Я потеряла любимого мужчину и ношу ребенка, которого он никогда не увидит. У меня нет никого и ничего. Это мало похоже на клубнику со сливками.

— Простите. — Впервые он посмотрел на нее понимающе. — Я был груб.

— Все мы через что-то прошли. — От его взгляда ей было неуютно. — Пожалуйста, зайдите к бабушке. Она думает, что потеряла мужа, сына и внука. Встреча с вами очень ее обрадует. Ей одиноко. И она, наверное, все эти годы страдала оттого, что отправила вас на смерть.

— Вы в этом так уверены? — мрачно спросил он.

— Да. Я верю, что она изменилась. При первой нашей встрече она была холодна и высокомерна, но ко мне оказалась очень добра. Мне она нравится.

Джастин стоял неподвижно, как статуя, положив руки на забор и глядя на дом. Эмили чувствовала, что в душе его идет борьба. Он хотел домой, но боялся, что его там не примут.

— Ладно, что я теряю? — спросил он наконец. — Полагаю, сообщить ей, что я жив, будет правильно. Но я не надеюсь на многое… — И он перебрался через забор. — И что же вы здесь делаете? — спросил он, когда они шли по дорожке. — Она дала объявление о поиске компаньонки?

— Нет. Я приехала сюда как член Женской земледельческой армии, помочь с садом. Потом, когда… — она хотела сказать «человек, за которого я собиралась замуж», но не смогла этого сделать, — когда человек, которого я любила, погиб, мне нужно было убежище. Место, где я могла бы научиться жить с ребенком, но без мужа. Ваша бабушка приняла меня, и я стараюсь ей помогать.

— Могу я узнать ваше имя?

— Я… — Она замялась. — Миссис Керр. — И сразу же пожалела, что солгала такому высокомерному и одновременно уязвимому человеку, как Джастин Чарльтон.

— Уверен, что вдовой быть нелегко.

— Большинство женщин в этой деревне вдовы.

— Неужели?

— Домой пока вернулись трое. Работники с фермы. Мистер Сопер погиб.

— Неужели? Старый Сопер? Он был крепок, как топор. И Бен Лейси?

— Он жив, но его не выписывают из госпиталя.

— Господи. И как Нелл с пабом справляется?

— Одна из моих подруг помогает ей. А вторая учится ковать.

— Вы прямо как ангелы. — В его голосе было что-то похожее на сарказм.

— Мы все пытаемся делать что можем, — сердито ответила она. — Все мы пострадали, а вместе легче.

— Извините. Я уверен, что вы прекрасно работаете. Любого человека, который выдержит мою бабку в течение пары недель, стоит причислить к лику святых.

— Она очень добра, — ответила Эмили, — и она тоже страдает. Она уверена, что потеряла всех. Вы обрадуете ее.

— Посмотрим… — Он хмурился. — Но я дам ей шанс. Хотелось бы взглянуть на старый дом и свою комнату. — В его голосе слышалась тоска.

Эмили решила, что леди Чарльтон обязательно его примет. Кто бы этого не сделал? Он так страдал. Так нуждался в семье.

Они дошли до дома, и Эмили открыла дверь. Джастин остановился.