Терновый Оплот - [8]

Внезапно, металлический стержень уступил. Жалюзи распахнулись наружу, и Даг почти рухнул на низкий подоконник, откуда потом перекатился в сад, который обрамлял дом сбоку. Он так и лежал там, куда упал, среди ароматных растений, покуда не убедился в том, что его стремительный выход не привлек внимания. Через несколько мгновений он осторожно поднял голову и оглядел поляну, широко распахнув глаза.

Увиденное было похоже на нижние планы Абисса, ужасы, которые не должен был терпеть ни один сын святого воителя Тира.

Конные налетчики кружили по деревне, замахиваясь мечами чтобы прикончить любого, решившего бежать. Гром лошадиных копыт эхом поднимался над адским хором голосов. Тут были крики налетчиков, стоны умирающих, ужасные горестные причитания тех, что все еще оставались в живых. И надо всем этим поднимался к небу треск и рев пожаров. Большинство деревенских домов пылало, и яркое пламя прыгало и танцевало на фоне черноты ночного неба.

Рядом с ним на землю рухнула крыша, взвившийся в воздух сноп искр метнулся на затянутую дымом поляну. Эта внезапная вспышка осветила еще больше ужасов. Помятые, пропитанные кровью тела валялись на земле. Они больше напоминали убитых гусей, нежели людей, которых Даг знал с первого вздоха. Это не мог быть Джеренит, охотник, сам выпотрошенный словно олень, с покрытым кровью ножом, валявшимся у ног. А эта молодая женщина, безжизненно свисавшая с каменного колодца, слишком обнаженная, почти черно-фиолетовая от сажи и ужасных синяков… она просто не могла быть красавицей Пег Йарлсдоттер. Не она ли сегодня утром дала Дагу медовый торт и любезно заверила, что отец его вернется в деревню до первого снега?

Знакомый голос, вознесшийся в знакомом крике, привлек внимание мальчика. Его охватила волна облегчения и радости. Отец, самый смелый и грозный Рыцарь Тира, наконец вернулся! Страх ребенка растаял, а с ним исчезла и боль всех длинных дней, проведенных в уходе за лошадью отца. Он завидовал мальчикам, отцы которых остались в деревне, чтобы заниматься менее возвышенными делами.

Внезапно обретя храбрость, Даг выскочил из сада с травами и приготовился броситься к отцу. Во всем Фаэруне не может быть места лучше и безопаснее, чем широкий круп паладинской лошади, защищенный могучим мечом и непоколебимой верой отца.

Сделав три шага, мальчик осознал свою ошибку. Голос принадлежал не отцу, а старшему брату — Бьерну. Его брат сражался так, как мог бы сражаться отец. Как должен был сражаться он, Даг.

Ему не исполнилось и четырнадцати, и он отнюдь не был мужчиной, но у Берна хватило смелости взять меч и встать лицом к лицу с людьми, которые ворвались в его деревню с холодной сталью и пылающими факелами. И голос мальчика, взывающий к Тиру за силой и справедливостью, был так похож на глубокие звенящие речи отца.

Поклонение героизму в темных глазах Дага боролось с ужасом. Он видел, как его брат хватается за окровавленный меч. Даже Дагу было ясно, что Берну не хватит ни мастерства, ни силы, но юноша бросился в атаку с пылом, который испугал двух мечников и не оставил никого из них невредимым. Третий нападающий растянулся на спине, его голова склонилась в сторону, а глаза распахнулись от удивительного осознания того, что смерть может иметь безбородое лицо.

Неудивительно, что семейное кольцо носит именно Бьерн, подумал Даг испытывая скорее восхищение, а не зависть. Их отец дал Бьерну кольцо не потому, что тот был старшим из пятерых детей, но и потому, что он был самым достойным.

Кольцо.

И снова страх Дага отступил, на этот раз перед мрачной целеустремленностью. Ему и семи не было, но он кровью и костями ощутил важность этого кольца. Он думал, что поступил бы также, даже не слышь он никогда рассказов о Самуларе, благородном Рыцаре Тира и собственном дальнем предке. Кольцо должно быть в безопасности, даже если дети Самулара оказались в беде. К этому времени Даг понял, что для каждого из них больше не будет никакой безопасности и никакого спасения.

Прокравшись за дом, он скользнул за ограду, оставшуюся от летнего садика их соседей. Упав на четвереньки, он бросился между длинными рядами увядающих лоз туда, где брат стоял и сражался, как истинный наследник крови Самулара. Он услышал победный крик налетчика и увидел смертельный удар.

Сделав резкий болезненный вдох, Даг затянулся дымным воздухом, пытаясь вскрикнуть от ярости и ужаса. Но все, что сорвалось с его губ — это придушенное хныканье. Тем не менее, он неуклонно двигался вперед, пока не приблизился к Бьерну.

Брат лежал неподвижно, на уединенном клочке пропитанной кровью земли. Теперь, когда мальчик перестал сражаться, налетчики больше не обращали на него внимания. Они бросили его и отправились обыскивать несколько оставшихся домов. Даг понял: они ищут потомков Самурала. Это было единственное сокровище, хранившееся в этой маленькой, спрятанной деревеньке. Он слышал, как кричит в своем доме человек, оскорбляя солдата, убившего двух маленьких девочек ударом, предназначавшимся только для их матери. Смерть Бьерна тоже должна быть ошибкой. Мужчины пришли за детьми, а на восхищенный взгляд Дага, Бьерн был совсем взрослым человеком. С мечом в руках и молитвой к Тиру на губах, Бьерн, должно быть, обманул налетчиков.