Терновый куст - [3]

Изветренность, сушь, измена…

Как жаден, изветрен, прост

Ты — что неприкосновенен.

^{10 апреля 1995}

Беглянка

Краткосрочно затишье у смуты,

Жизни час — тем цветам на столе,

Ежезимне — вздыхать по кому-то,

Ежевесно — изменой болеть…

Впрочем, кто говорит про измену?

Неизменно творя произвол,

Я вдыхаю разреженный воздух — подменный!

В нем дыхания нет твоего.

Одиночество небезысходно

Ни печали, ни гнева, ни зла.

Только даже у самых свободных

В мире делится все пополам!

Впрочем, верую — верят же дети

В нахождение двух половин…

Вероятно, в каком-нибудь прошлом столетьи

Задыхался и ты без любви.

Знаю, скоро ты сгинешь в пустыне,

Если так — я сильнее тебя.

За беспечную эту гордыню

Все задетые мною скорбят,

Впрочем, страшно ли быть неугодной?

Слишком поздно — себе изменять,

Я дышу этим воздухом — резким, холодным

Значит, время не судит меня.

Тишина — только смуты изнанка,

Жизни час — тем цветам на столе,

Называют отныне беглянкой

А беглянок не чтут на земле…

Впрочем, кто говорит про измену?

Неизменно творя произвол,

Я вдыхаю разреженный воздух — подменный!

В нем дыхания нет твоего.

^{14 апреля 1995}

Рана-1

В рыке рыси раненой

Нет нытья — житья осколок:

Быть тебе украденной,

Дольний твой недолог

Путь — вокруг да около,

Пуще майся — пообтешут,

Уж тебя потрогают,

Уж тебя почешут,

По рукам, да по глазам

Прутья хлестче, да с оттяжкой,

По следам — по полосам

Не тебя, бродяжку,

Прочитают голосом

Светлым, будто и нездешним…

Что ж, кудрявым волосом,

Жалобой потешной

Умилила — досыта?

Рыка моего не слышно!

Пропадет ведь пропадом

Мой осколок лишний.

^{5 июня 1995}

Рана-2

Живая — открытая рана,

Живая — измученный бес,

Глядящий отчаянно-странно

Из тела, бескровного, бестелесного даже, немого,

Беспомощного, все в обрез

Дано. Но живого, живого!

Как мой кровоточащий бес.

Живая — без сна и молитвы,

Живая — за шаг до любви,

Как будто грядущие битвы

Знакомы до боли — зови:

Я нежностью все затопила,

Я ровня, я злая оса

Твоей ностальгии, я сила… Ж

ивая — за шаг до конца.

^{5 июня 1995}

* * *

Так осторожна, чтоб самой

До времени не пробудиться

Не прикоснусь живой рукой:

Сорваться — только опалиться.

Так терпелива, чтоб самой

До времени не закружиться

Еще не грежу высотой:

Сорваться — только расшибиться.

Так иронична, чтоб самим

Терпением не возгордиться

Томлюсь над родником сухим:

Сорваться — только утолиться.

Так невесома, чтобы мной,

Нелегковесной, не прельститься

Мне узелок нести одной:

Сорваться — только разлучиться.

^{16 июня 1995}

Другая

Случайные, нелепые слова

Лепечутся вошедшими в немилость:

Топор. Приговоренной, голова

Должна была скатиться.

И скатилась. Но я-то до сих пор еще жива?

Предсказанное впрок — осуществилось

А я-то до сих пор еще жива!

Так дышится теперь, как отжила

Та женщина, терзаемая мною

Печальна, беззащитна и мила… —

Земная ты, и я тебя не стою

Твой взгляд уже теряют зеркала,

А я не пожалею, не прикрою

Кусками ткани мертвого стекла.

Лукавить не посмею — не со зла

Не прячу — потому, что замечаю,

Что снова разбиваюсь пополам,

И в новом отраженьи оживает

Бесстрашна, горделива и светла

Другая. Я почти ее не знаю,

И в новом отражении — светла.

^{18 июня 1995}

Дорожное

Лица не помню: разные черты,

Как близишься, на свете проступают.

Я вижу новый сон — в беспамятстве, как ты,

И каждый предыдущий забываю.

Избавленной от прошлого вполне

Мерещится при соприкосновеньи:

Две тени в пустоте, в дорожном полусне

Нездешнее бездомное мгновенье.

Тогда иду, не ведая пути,

Попутчика в лицо не узнавая,

И новые слова хочу произнести,

Но каждое до времени растает.

Напомнишь ли: предчувствием беды

Еще вчера мне виделось сближенье?

Но ты забыл мои вчерашние черты,

Насмешливостью пряча удивленье.

^{21–22 июля 1995}

* * *

Из сна в другой — а снится, что проснулся,

Запутались волокна тонкой пряжи,

Забылся, заблудился, не вернулся

Твой ангел ничего тебе не скажет.

Урывки сна — растерзанные клочья,

Бессонница: на лбу и пальцах сажа…

Ты можешь спать спокойно этой ночью

Твой ангел ничего тебе не скажет.

Держите чутко ушки на макушке:

Такие откровения — не лажа,

Храните просветленных под подушкой…

Но ангел ничего тебе не скажет.

^{Август 1995}

* * *

Тлели угли: последним

Ожидала я утро

Я, покорная ветру,

Разбросавшему кудри,

Быть блаженной до стона

В предвкушении смерти

Почитала и знала,

Что хожу не по тверди,

Что моя оболочка

Так бессмысленно вскрыта

В неприкрытые щели

Не грешно, не сердито

Свищет мглистый мой ветер

Он погубит беззлобно

Тело слабой улитки,

Оголенной, ознобной.

Это будет не больно

Все давно отболело,

Я просила у ветра,

Чтоб меня пожалели,

Чтоб задули последний

Уголек оголтелый,

Я играла, шутила

И его проглядела,

И во сне прошептала:

Этот — будет последним,

А последнее утро

Будет трепетно-летним,

И во сне проходила

По знакомой дороге

Всем чужая, хмельная:

Ты, прохожий, не трогай,

Я тебе не попутчик,

Не судья и не благо,

Хорошо, что ненужной

Догорела бумага…

Он пришел, ураганный

Я смеялась и пела

(Уголечек последний,

Как же я проглядела?)

Он пришел, ураганный

Я навстречу, дурная,

Растопырила руки:

Так, от края до края,

Весь ли мною впитался?

Или вынул из тела…

Чтоб со мной он ни сделал,

Знаю только — летела.

Я летела, летела!

Как сладки сновиденья,

Если, жалости чуждой,

Не страшиться паденья,

Я себя не жалела

Невеликое дело

От такого разбиться,

И летела, летела.