Тернистый путь - [39]

Перед съездом я получил письмо из Омска от фельдшера Шаймердена Альжанова. Я познакомился с этим товарищем, когда приехал в Омск учиться. Потом мы сошлись ближе и стали друзьями.

Когда в Омске впервые в 1913 году была организована казахская молодежная организация «Бирлик» — «Единение», мы единогласно избрали ее председателем Шаймердена Альжанова. Он уже тогда проявил себя стойким революционером. На одном из тайных собраний «Бирлика», которое состоялось в роще, Шаймерден внес предложение: создать собственными силами небольшую типографию, печатать листовки революционного содержания и распространять их среди казахского населения. Уже в то время возникал вопрос: что делать нашей организации, если свершится революция? Шаймерден твердо заявил: «При свержении царской власти мы должны выступить с оружием в руках вместе с революционными силами». Многие неодобрительно относились к его решительным высказываниям, упрекали Шаймердена в безрассудстве. Я его поддерживал. И вот сейчас, перед всеказахстанским съездом, Шаймерден прислал мне письмо:

«Саке, я еду на съезд господ в Оренбург. Я выступаю против Букейханова и буду доказывать неправильность его позиций.

Ты тоже должен раскрывать глаза народу, неустанно разоблачать подлинное лицо этих людей. До свиданья! Жди моих сообщений».

Мы начали вести подготовку к съезду, начали разъяснять народу, что манны небесной от съезда ожидать нечего.

Повестку дня оренбургского съезда мы обсудили на общем собрании нашего уездного комитета. Наиболее важным, узловым вопросом мы считали обсуждение характера нового правительства России. Вопрос этот тревожил всех, потому что на съезд в Оренбурге собирались толстопузые баи, муллы и хазреты, бывшие царские волостные. Какую форму правления они могли предложить, нетрудно было догадаться: только выгодную для себя, но не для народа.

После доклада и обмена мнениями мы приняли постановление комитета, и от его имени Бирмухаммет Айбасов составил следующую телеграмму оренбургскому съезду: «Мы голосуем за Федеративную республику, выступая против всех других форм правления».

Наша телеграмма поступила в Оренбург до съезда. Некоторые выступавшие также высказывались за федеративную республику. Председательствующий Букейханов лез из кожи вон, стараясь навязать съезду программу кадетской партии.[19] Он доказывал правомерность создания Российского правительства с королем и парламентом, как в Англии…

Время шло. Хаджи, муллы и бывшие волостные продолжали считать нас своими заядлыми врагами, именовали безбожниками, нарушителями народных устоев.

Получив типографский шрифт, мы начали выпускать газету «Тиршилик» — «Жизнь».

В августе состоялся у нас акмолинский уездный съезд, на который из Омска, от областного комитета, прибыл Асылбек Сеитов, участник оренбургского съезда. Он привез с собой отпечатанную резолюцию съезда и подробно рассказал, как проходил съезд. Как ни настаивал Букейханов на принятии программы кадетов, на установлении конституционной демократии в России, в конце концов он вынужден был согласиться с предложением о создании федеративной республики. На съезда было принято также постановление об организации партии «алаш» и намечены кандидатуры от всех областей Казахстана для участия в предстоящем учредительном собрании.

— Ты тоже включен в список кандидатов, — объявил мне Сеитов. — Кроме тебя от Акмолинской области поедет также Рахимжан Дуйсембаев.

Я поинтересовался, почему кандидаты на такое важное собрание включены заочно? Нашего настроения в верхах не знают, чьи мы приверженцы — им тоже неизвестно.

— Что вы будете делать, если намеченные вами представители слепо пойдут за любой русской партией? — спросил я Сеитова.

— Этого не будет! Создается своя казахская партия, — твердо заявил Сеитов.

— Мы наверняка не будем состоять в той партии, где требуется милостивое благословение Олжабая или Нурмагамбета, — продолжал я.

Сеитов что-то неодобрительно мне ответил, мы вступили в пререкания и, в конечном счете, я попросил вывести меня из числа кандидатов в учредительное собрание.

Акмолинский съезд проходил в обстановке крайне тяжелой для нашего комитета. В большинстве своем делегаты оказались прихвостнями бывших волостных, их сватами и братьями. Без всяких полномочий на съезд явились бывшие волостные, крупные баи и муллы, давно точившие зубы на нас.

В комитете начался раскол. Бывшие наши единомышленники, с которыми мы работали плечом к плечу еще совсем недавно, попали под влияние волостных и затеяли с ними нечестный сговор против прежнего состава казахского комитета. Сеитов также решительно выступил против нас.

Комитет был переизбран. Председателем его стал ветеринарный фельдшер Хусаин Кожамберлин, а среди членов комитета очутились мулла Мантен, бывшие переводчики суда Ерденбаев и Сарман Шуленбаев, бывший волостной и переводчик Усен Косаев и им подобные. Кошмухаммет Кеменгеров и Динмухаммет Адилев уехали в Омск, а Айбасов направился в Атбасар, к себе на родину.

Обновленный комитет вскоре показал свое подлинное лицо. Простые люди, жаждущие свободы и справедливости, не могли найти поддержки в новом комитете и потому шли за советом, за помощью, за поддержкой в «Жас казах». Наша газета «Тиршилик» день ото дня становилась популярнее. Газета была органом «Жас казаха», и потому мы смело могли критиковать деятельность казахского комитета. От случая к случаю мы давали понять своему читателю, в чьих руках сейчас находится комитет. В одном из номеров «Тиршилика» появилось мое стихотворение под недвусмысленным названием «Сторожевые псы». Председатель комитета Хусаин Кожамберлин выразил свое недовольство по поводу этого выступления, но стихотворение тем не менее сыграло свою роль в борьбе с новым комитетом.