Тернистый путь - [25]

Вскоре прибыла комиссия по переписи из южных волостей во главе с врачом Асылбеком Сеитовым. Оказалось, что казахи-тиналинцы и темеши сильно избили их, связали, обрили головы, заставили по-мусульмански молиться и несколько дней продержали в заточении, пока комиссию не освободил акмолинский торговец борец Жуман.

Приехал губернатор. Он собрал аксакалов, биев, старшин, баев из степи и из города. Собралось много и простого люда. Губернатор, похожий на взбудораженного самца-верблюда, выступил с речью. Народ стоял без шапок, теснились плечом к плечу. Грозные слова губернатора толмач переводил людям с покорно обнаженными головами:

— Я прибыл сюда после того, как услышал позорную весть, будто акмолинские казахи не желают подчиниться царскому указу идти на тыловые работы и собираются бунтовать. Это сумасшествие, безумие, это непроходимая глупость! Могут ли безоружные казахи противостоять силе русского оружия? Пока не поздно, пусть они откажутся от этого сумасбродства!.. Аксакалы, вы уважаемые люди в казахской степи. Прошу вас спешно выехать по аулам и уговорить мужчин, чтобы в течение одной недели они вышли на тыловые работы согласно указу царя. Если вы этого не добьетесь, не ждите от меня милости. В степь, в аулы я пошлю свои войска с приказом истребить казахов, как баранов. Вы знаете, что такое пулемет. Это оружие, которое сеет пули, как дождь. Мои войска вооружены этими пулеметами и будут косить казахов, как зеленую траву. Если вы не сумеете в недельный срок успокоить народ, войска выйдут в степь и будут расстреливать любого, кто встретится на пути. Пулеметы будут установлены на машинах, которые не пробьет никакая пуля. Если вы через неделю не успокоите народ, то прежде всего я упрячу в тюрьму вас самих! Даю вам пятнадцать минут на совещание между собой, после чего вы должны дать мне решительный ответ.

У собравшихся вытянулись лица. Растерянные аксакалы уселись вокруг во дворе, подобрав под себя ноги. Сидели, угрюмо нахохлившись, и негромко совещались.

— Давайте попросим у губернатора отсрочку, — послышались голоса наиболее решительных. — Многие аулы находятся далеко от города, за неделю мы не успеем съездить туда и вернуться обратно.

Через пятнадцать минут аксакалы с обнаженными головами, будто овцы, напуганные ревущим половодьем, подталкивая друг друга, пошли к губернатору излагать свою просьбу.

Губернатор на отсрочку не согласился. А кто осмелится ему перечить?..

Аксакалы единодушно выразили готовность в течение одной недели утихомирить бурлящие аулы, хотя и знали, что возбужденный народ так сразу не успокоится. Знали и все же не устояли перед гневом грозного губернатора, согласились отправиться в степь.

Казахская знать оказалась в отчаянном положении. Впереди глубокий омут, а сзади отточенные пики. С понурым и убитым видом разошлись аксакалы по домам, вздыхая и восклицая: «О аллах, что же мы будем делать!»

Аксакалы и баи поскакали в степь. Я последовал за ними, чтобы узнать положение в аулах, побывать в гуще народа.

КАЗАХСКОЕ ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ (1916 год)

На пути из Акмолинска в степь я интересовался настроением людей не только в казахских аулах, но и заглядывал в некоторые русские поселки. Вблизи города казахи волновались сдержанно. Некоторые из молодых жигитов держали наготове оседланных коней и, кажется, ждали, какой оборот примут события. Все они в случае беды были готовы умчаться к месту вооруженного сопротивления. Однако все эти настроения тщательно скрываются, приготовления к бунту незаметны. Трудно сказать, намерены ли пригородные аулы открыто выступить против правительства.

Но в аулах, чуть подальше от Акмолинска, уже начались разговоры о том, чтобы потихоньку сняться с насиженных мест и откочевать подальше в степь. На лицах растерянность и страх.

Отношения между русскими и казахами весьма натянуты.

Русские городские богачи и сельские кулаки в разговорах с казахами желчно недоумевали: «Владеете такой необъятной землей, живете спокойно, в достатке, а еще враждуете с русскими, отказываетесь от царской службы!»

Казахи же смело заявляли: «Царь отобрал нашу землю и воду, теперь он хочет забрать наших людей, послать их под германские пули, чтобы казахов скосить, как траву. Царь хочет уничтожить нас совсем. Лучше мы погибнем на родной земле, чем в далекой Германии!»

Вражда между русскими поселками и казахскими аулами особенно чувствуется в отдаленных, окраинных, уголках уезда.

На юг от Акмолинска, приблизительно в ста пятидесяти километрах в направлении к нашему аулу, на берегу Нуры стоит село Захаровское. Здесь живет пристав, отвечающий за порядки в южных волостях Акмолинского уезда. Приехав в Захаровское, я зашел к приставу. В разговоре со мной он был неискренен, явно рисовался, всячески стараясь показать, что болеет душой за казахов.

Сдерживая усмешку, я спросил у пристава:

— Если вы так озабочены судьбой казахов, почему бы вам не поехать в аулы и не поделиться мудрым советом?

— А если меня казахи убьют? — ответил пристав. «Правда ведь, — подумал я. — Эту собаку могут прикончить в ауле».

Из самого крайнего поселка русский возница нехотя довез меня до ближайшего аула и, быстро ссадив, моментально повернул лошадей обратно.