Тернистый путь - [12]

С. Сейфуллин так и понимал свою задачу, когда в предисловии к первому изданию на казахском языке писал, что его «цель — как-то письменно запечатлеть следы исторических событий 1916—17–18 годов, тех великих революционных изменений, которые довелось лично видеть и знать». Писатель еще не ставил перед собой задачи воссоздать целую эпоху. Он стремился запечатлеть факты и явления недавних исторических событий, «которые довелось лично видеть и знать». Отсюда не только исторический, но и мемуарный характер книги. Белинский считал, что в мемуарах «важную роль играют очерки событий и лиц». Видимо, на этом основании некоторые литературоведы жанр книги С. Сейфуллина относят к очеркам. Но ведь Белинский говорил: «Если очерки живы, увлекательны, — значит они — не копии, не списки, всегда бледные, ничего не выражающие, а художественное воплощение лиц и событий». Раз так, то «мемуары, если они мастерски написаны, составляют как бы последнюю грань в области романа, замыкая ее собою».[5] Так что, если согласиться с В. Белинским, что талантливо написанные мемуары — это и очерки, представляющие из себя «художественное воплощение лиц и событий», и роман, последнюю грань которого они замыкают, то беспредметный спор о том, к какому жанру относится книга С. Сейфуллина, к очеркам или роману, сам собой снимается. «Тернистый путь» — историко-мемуарный роман. Это значит, что в этой книге речь идет о действительных исторических событиях, в которых автор сам участвовал или которые он сам лично и достоверно знал, речь идет о событиях, которые даются в художественном изложении в виде мемуаров. «В том-то и дело, — пишет там же Белинский, — что верное воспроизведение фактов невозможно при помощи одной эрудиции, а нужна еще фантазия. Исторические факты — не более как камни и кирпичи: только художник может воздвигнуть из этого материала изящное здание».[6]

«Тернистый путь» — не свод исторических фактов и сведений, а цельное произведение, то есть роман, в котором исторические события «переплетаются с судьбой частного человека». В нем слились действительность с вымыслом, эрудиция с фантазией.

Определение жанра произведения С. Сейфуллина как историко-мемуарного романа в чем-то может и не соответствовать этому названию. Ничего удивительного нет. Установленные термины не всегда исчерпывают понятие. На этот счет также можно сослаться на Белинского. Великий критик всегда предупреждал об условности жанровых форм и об отсутствии между ними «государственных границ».

Известный советский ученый, литературовед, проф. Д. Д. Благой, обративший наше внимание на эти высказывания В. Белинского, говоря о жанре книги «Былое и думы» А. И. Герцена, пишет: «Полностью обрел Герцен в «Былом и думах» и свой совсем особый литературно-художественный род… — тот род, который давал возможность вне всяких условий, литературных форм и приемов воспроизводить реальную жизнь во всей непосредственности, со всей непринужденностью, озаряя ее вместе с тем горячим поэтическим светом.

Сам Герцен определил свою писательскую манеру в «Былом и думах» словами: «Писать о чем-нибудь жизненном и без всякой формы», то есть вне той или иной традиционно сложившейся литературно-условной формы». Таким образом, по заключению Д. Благого: «В «Былом и думах» отсутствует единая жанровая форма, которая могла бы быть обозначена тем или иным существующим литературным термином. Но, как и сама жизнь, «Былое и думы» заключают в себе огромное богатство и сочетание самых различных жанровых форм».

В определенном смысле это же самое можно сказать и в отношении книги С. Сейфуллина «Тернистый путь». В самом деле нельзя ее со всеми присущими ей особенностями «вместить в единую жанровую форму и обозначить тем или иным существующим литературным термином». Поэтому мы только условно относим «Тернистый путь» к историко-мемуарному роману, так как эта форма больше, чем другие формы, подходит к характеру книги.

Как писатель-большевик, активный участник гражданской войны, переживший муки и пытки в вагоне смерти Колчака, С. Сейфуллин поднял в своей книге богатейший материал великих исторических событий. Богатству материала, документов и фактов, которыми располагал писатель, может завидовать целое научно-исследовательское или архивное учреждение. Приходится только удивляться, как один человек, действовавший лишь в одной из областей Казахстана и около года томившийся в тюрьмах и лагерях, оказался обладателем такого документального сокровища. А С. Сейфуллину, благодаря этому сокровищу, стала предельно ясной вся картина революции и гражданской войны в Казахстане, и писатель воссоздал эту картину в своем произведении со всей достоверностью и правдивостью. Коммунистическое мировоззрение писателя помогло ему не утонуть в море материала, а правильно оценить и осмыслить его, раскрыть закономерности событий, увидеть ведущие тенденции развития революции. На основе неопровержимых данных, фактов и доводов удалось писателю показать причины, побудившие родной народ к борьбе в 1916 году, в октябре 1917 года и в годы гражданской войны, а также окончательно разоблачить истинное лицо алаш-ордынских предателей, очутившихся в лагере контрреволюции. Изображая на фоне борьбы типические образы представителей народа и его врагов, писатель сумел создать, говоря словами автора «Былого и дум», «отражение истории в человеке».