Тернистым путем - [205]

Несчастную должны были привлечь к окну крики павших, и она должна была бросить хоть один взгляд на ужасное злодеяние в Стадиуме! Эвриале было бы понятнее состояние девушки, если бы она нашла ее помешавшейся или убитой горем под влиянием ужасов, которых она была свидетельницею.

Но молодая девушка, которую она знала доброю и жалостливою, сидела и улыбалась, и при этом глаза ее, которые за несколько минут перед тем должны были видеть ужаснейшее зрелище, какое только можно представить себе, сияли, как будто в свитке, лежавшем у ней на коленях, заключалось первое признание ее милого в любви.

Книга на коленях Мелиссы была Евангелие от Матфея, которую она, Эвриала, сегодня рано утром, когда девушка еще спала, оставила ей, чтобы утешить ее и открыть ей глаза на блага, заключающиеся в христианстве. И вот это писание, столь святое в глазах Эвриалы, по-видимому, не произвело никакого впечатления на юную язычницу, сестру скептика Филиппа.

Эвриала любила Мелиссу, но еще дороже была для нее книга, к захватывающему содержанию которой девушка, по-видимому, отнеслась с такою недопустимою холодностью.

Из-за Мелиссы незадолго перед тем жилище главного жреца было обшарено сверху донизу подчиненными нового начальника полиции, и она, Эвриала, перенесла справедливые укоры от своего мужа. Она в душе своей лелеяла мысль – привести эту девушку как нового чистого ягненка в стадо доброго Пастыря, Который был дорог ей и через Которого ее жизнь, возмущенная горем, получила для нее новую прелесть, а ее страждущее сердце приобрело новую радость.

Еще несколько часов перед тем она уверяла друга своего Оригена, что она встретила гречанку, которая докажет ему, что язычница, которая с чистым и сострадательным сердцем прошла через школу страданий, нуждается только в одном воспламеняющем слове, для того чтобы испытать на себе самой могущество христианства и всеми силами своей души пожелать крещения. И вот теперь ту, на которую она возлагала такие прекрасные надежды, она находит улыбающейся при виде смерти и погибели тысяч невинных людей, как будто ее посетило какое-то счастье! Куда же девалось нежное любящее сердце девушки, которая еще вчера была готова пожертвовать собою для счастья дорогих ей существ?

Неужели она, Эвриала, состарилась для того, чтобы ее обманывал ребенок?

Сердце ее забилось сильнее от разочарования, однако же она не хотела осуждать заблудшую, не выслушав ее.

Увлеченная внезапным порывом, она взяла свиток с колен Мелиссы, и в ее голосе было больше огорчения, чем строгости, когда она воскликнула:

– Я надеялась, дитя мое, что эти писания сделаются для тебя, как они сделались уже для многих, ключом к дверям вечной истины! Я думала, что они утешат тебя и научат любить высокого Учителя, жизнь и трогательная смерть которого не остаются для тебя неизвестными с тех пор как тебе рассказывала о них Иоанна. Мало того, я думала, что, может быть, со временем они возбудят в тебе пламенное желание присоединиться к нам, которые…

Но она не могла продолжать, потому что Мелисса кинулась к ней на шею, и между тем как изумленная матрона старалась высвободиться из ее объятий, девушка, наполовину плача, наполовину смеясь, вскричала:

– Уже исполнилось то, чего ты ожидала! Я буду жить и умру, верная высокому Учителю, Которого люблю. Я уже ваша! Да, мать, я уже готова, я желаю креститься. Я была трудящейся и обремененною более, чем кто-либо, и слово вашего Господа оживило меня. Эта книга учит меня, что к истинному счастью есть только один путь, и именно тот, который указывает нам Христос. О госпожа Эвриала, как было бы все прекрасно на земле, если бы у каждого в сердце было запечатлено то, что говорится здесь о блаженстве!.. Я не узнаю больше себя самое, и возможно ли, чтобы бедное человеческое существо в подобной беде и опасности и после таких ужасов чувствовало себя таким благодарным и так полным самой светлой радости!

Матрона крепко прижала свою любимицу к себе, и ее слезы увлажнили лицо Мелиссы, и она поцеловала ее и снова поцеловала, и веселость девушки, только за минуту перед тем жестоко оскорблявшая ее, казалась ей теперь каким-то самым желанным чудом.

Ее время было ограничено, потому что ей пришлось выжидать, и для посещения девушки она воспользовалась коротким промежутком, когда полицейские собраны были на площадь для представления своих донесений. Поэтому она торопила Мелиссу, и девушка рассказала матроне в беглых словах, что она здесь наверху видела и пережила, и как Евангелие от Матфея сделалось для нее целительным благовестием, как оно утешило ее и наполнило невыразимою радостью.

Тогда и Эвриала забыла окружавшие ее ужасы, пока Мелисса не напомнила ей о страшной действительности. С поникшею головою и с глубокою грустью девушка спросила ее, не знает ли она что-нибудь о милых ей существах.

В душе матроны произошла жестокая борьба. Ей было так тяжело обременять печалью сердце Мелиссы, стоявшей перед ее глазами подобно тем одетым в белые одежды девушкам, которые приготовлялись к крещению и которым в этот великий праздник приносили подарки, заботливо устраняя от них все, что могло обеспокоить их и нарушить тихую, святую радость их души.