Терешкова летит на Марс - [38]

— Он рекламщик? — заинтересовался Максим.

— Нет. Он писатель. Ну, или вроде того.

Паша удивился сам: он, пожалуй, впервые подумал, что Максим и Игорь действительно чем-то похожи. Да, именно сюжеты. Оба в вечных авантюрах, сами что-то себе изобретают и живут в воображаемых обстоятельствах, не желая ни слышать, ни видеть ничего, что рушило бы эти их миры. Наоборот. Они сами готовы испепелить любого ради своих фантомов. Один, сочиняя сюжеты для средненькой прозы, живет — вполне счастливо и безобидно — в большом мифе, что он талантливый писатель. Другой — воображаемый Джеймс Бонд, который лихо скачет с крыла самолета на крышу авто, неотразимо непобедимый. Сегодня он в лохотроне под названием «АРТавиа». А завтра будет другая глава захватывающего приключенческого романа. И герой думает, что роман бесконечен.

…Доехали. Аляповатое фойе «Железнодорожника», кондитерское сумасшествие гранита, и трубки ламп дневного света, как ноты разума, вклинены в ажурный потолок. Лампы еще советские: где-то чуть голубоватого оттенка, где-то розоватого, и это забавно. Разве что губы в таком свете не очень хороши от красного вина. Поэтому Паша в первую очередь вывинчивает пробки из белого, да как мастерски: «выгонят из большой авиации — пойду барменом», ха. Фуршет перед «заседанием» начинается. Сегодня прибывшие гости — сначала немного, потом все больше — благостны и веселы, из-за солнечного, что ли, дня.

Максим встречал каждого, великосветски раскланивался, расспрашивал о делах, порой и о семье, — он помнил, у кого какой бизнес, и ручкался со всей элитой города. Нет, этот не пропадет.

— А правда, что планируется открытие рейса в Санкт-Петербург? — спрашивала, например, черноволосая дама в очках, исполненная великолепной вороньей сухости. Кажется, директор модельного агентства.

— Увы! Пока нет, но мы рассмотрим этот вопрос. — Максим вышколенно улыбался.

— Очень жаль! В будущем месяце мне придется там бывать, очень не хотелось бы другими компаниями, не хотелось бы рисковать…

И тут вошла она. Столь прекрасная, что Паша и не узнал, остановившись с бутылкой. Ольга походила на кинозвезду. Ей очень интересно подняли прическу, макияж выразительно подчеркнул глаза — серые «в миру», теперь они казались бирюзовыми. И длинное светлое платье в крупных голубых цветах. На нее смотрели все.

Ольга двигалась по залу, как зачарованная. Нашла глазами Пашу. Сияющий взгляд.

— Ольга Евгеньевна, здравствуйте! — К ней подбежал Максим, поклонился, поцеловал руку. — Спасибо, что пришли украсить наш вечер. Бокал вина?

— Благодарю.

Подошел Павел с тремя бокалами золотистого муската. Сделали по глотку.

— Передавайте большой привет господину Львову, — мягко наговаривал Максим. — Как у него дела?

— Спасибо, все в порядке.

— Когда же вы воспользуетесь золотой картой клиента, Ольга Евгеньевна? Когда мы увидим вас на борту лайнера «АРТавиа»?

Великосветское продолжалось минуты четыре, прежде чем Максим увидел областного министра здравоохранения и начал раскланиваться:

— Я вынужден вас покинуть…

— Но ненадолго, — капризно-властно Ольга подала руку. — Мне будет не хватать вашего общества!

Улыбнулись.

— Как ваше настроение, Ольга Евгеньевна? — Интонацией Павел удачно спародировал шефа.

— Просто чудесно!

Они глотнули вина, со смеющимися глазами.

Затем, прогуливаясь, отошли в угол фойе. Постояли, убедившись, что за ними не наблюдают. Ольга оставила Павлу свой бокал и скользнула за резные двери. А Паша, улыбаясь гостям, отправился откупоривать красное.

В зал перейдут минут через десять: у Ольги достаточно времени. Изящная ее сумочка набита сложенными вчетверо листами. Эти листы она положит на каждое кресло. Посторонних в фойе нет, все как на ладони, и выяснить, кто зашел в зал раньше остальных, будет нереально…

В листах немного текста, разные шрифты, словом — все для удобства читателей. Игорь распечатывал их весь вчерашний день. И все основные факты, которые удалось узнать про «АРТавиа», так сказать, вошли.

А что? Доставка адресная, каждый, кто пришел на собрание клиентов, поднимет и развернет листочек. Не будет же Максим носиться по рядам и отбирать. Хотя он, Паша, посмотрел бы на такое зрелище.

В бокале Ольги оставалось еще немного вина. И прежде чем выпить, Павел чокнулся с огроменным имперским зеркалом.

«За нашу победу».

XIII

Сквозь пыльные стекла фонарь заглядывал в подъезд — на третьем этаже особо настойчиво, а потому все это пространство походило на лунную колбу. Снизу тянуло подвалом, канализацией, бесприютной старостью. На лицах лежали толстые стекольные отсветы, неживые, как на древних выгоревших снимках. Игорь и Паша сидели прямо на ступеньках, постелив газеты — нахватали внизу из ящиков. Композиция требовала бутылки портвейна. Но портвейна не было.

Помолчали еще, и еще.

— Блин, да сколько можно! — взорвался Павел. — Мы сидим тут сорок минут! Позвони ему, где его черти носят?

— Павлик, не кипятись. Нервные клетки не половые — не восстанавливаются.

Если бы Данила, наконец, оставил им ключи от бабкиной квартиры — все равно они оттуда не вылазят, — как было бы хорошо. Не пришлось бы торчать на лестнице, как встарь. Это же раньше, в домобильную эпоху, куковали часами в условленных местах, опустивши букеты, опаздывали, теряли друг друга в аритмии большого города. Сейчас все на связи. Таких нестыковок больше не бывает… или бывают, когда отдельные личности — балбесы.