Терем-теремок - [25]
ПЯТЬ ДЕВИЧЬИХ ПОРТРЕТОВ
Зарисовки
— «Раз, два, три, на меня ты посмотри… Раз, два, три, я прекраснее зари… Раз, два, три…» Ой, знаете, девочки, у нас танцплощадка такая маленькая… прямо — ж’ ужас… Я вчера надела новое фигаро, кудри взбила, туфли надела новые, ну, эти — танкетки, в которых когда ходишь, так прямо пол натирается… А этот, ну, Клавкин мальчик — Жора, он на меня сразу опрокинулся, как ребенок: весь вечер танцевал со мной, как пришитый… Клавка почернела, как вот эта глазная тушь!.. Ж’ужас!!. Ну, а мне-то что? Пфу, да и только. А я танцую-танцую, танцую-танцую, вдруг чувствую: мне ногам щекотно… Смотрю: подошва у танкетки совсем отодралась — значит, я босиком уже танцую… Ха-ха-ха!.. Это я уже четвертые туфли за лето истанцовываю… Ж’ужас!
— Степанов? Приветик! Заскочи ко мне, у меня дело есть… Какое? Придешь — узнаешь… Дай прикурить!..
Куда-то спички проклятые запсились… Что ты там натворил по бытовой линии, а? Не знаешь?.. Ладно мне голову дурить. Вот как мы тебе накрутим хвост по комсомольской линии, так будешь знать… Дай прикурить, тухнет проклятая!.. Нагрузок, понимаешь, не берешь, а позволяешь себе наряду с этим — черт те что! Что — «что»?! Будто не знаешь… Кто обещал жениться на Лельке Моховой? Ах, не обещал даже? Еще лучше! Значит, просто обманул товарища и всю общественность!.. Что? Даже не знаком с Моховой? Ах, вот как?! Теперь ты с нею уже «не знаком»?.. И никогда не был знаком?.. Постой, постой, а почему мне говорили, что ты Лелю Мохову оставил без уважительной причи… Ах, извиняюсь, это не про тебя говорили. Это — про Семенова… А я почему-то решила, что про Степанова, то есть про тебя… Ну, тогда все в порядке. Бывай. Иди себе, Степанов. Стой! Дай прикурить последний раз и беги себе… Вот так. Приветик!
— Который час? Не знаете? А-а-а-а-а… что-то я сегодня с утра раззева… раззева… раззеваааауааалась… Никуда еще из дома не выползала, даже не знаю, сколько времени и вообще — чего, что, где… Хотите «Золотой ключик»? Я эти конфеты больше всех люблю: возьмешь в рот этот «ключик», зубы склеются, и даже зевота кончается… Сегодня у нас в клубе кружок по политэкономии, но уж бог с ним, я не пойду… Как-то неохота одеваться и вообще… К чему? Все равно все не выучишь. Этих разных научных слов много, а я — одна… Я, например, в прошлом году пошла учиться на курсы медицинских сестер. Почему? А мне очень понравился один мальчик, который сам тоже по медицине… А там учиться так трудно, так трудно… И потом меня раз спросили, и представьте, при нем — при этом Вове: «У вас большая больница?» Я говорю: «Нет, так… полуклиника». Я ведь думала, что настоящая большая больница — клиника, а у нас — маленькая, полуклиника… А все стали смеяться, потому что, оказывается, она называется полИклиника… И потом дальше спрашивают: «А процедуры у вас там есть?» Я знаете что ответила? «Дуры, конечно, есть, но небольшой процент». Опять все так стали смеяться, а мой Вова схватился за голову и убежал от меня. Больше я его не видела. И учиться на сестру тоже перестала: теперь зачем уж? Нет, правда, возьмите конфету… Так вкуснее ничего не делать, когда во рту «Золотой ключик»… Только вот беда: эти ириски так зубы склеивают, что даже зевать нельзя… У-а-а-а-а…
— С какой стати я поеду куда-то там в глушь? Разве я для этого училась?.. Смешно!.. Вот тоже мне предлагали, когда я окончила десятилетку, почему-то идти на завод, чего-то там точить или строгать… С какой стати?.. Папа немного поднажал, и я устроилась в институт как миленькая… Теперь я скоро кончу, у меня будет диплом, и никуда я не поеду. Для этого только надо выйти замуж с толком. У меня есть на примете двое… нет, трое. Но все — не то пока… У одного внешность — ничего, зато перспективы никакой: хоть бы родители с положением, хоть бы специальность, хоть бы квартира приличная… Ну, ничего у него нет, кроме прически и модного пиджака. У второго как раз папа — почти академик, мама — уже домашняя хозяйка и обожает моего жениха, как сумасшедшая. Из таких предков можно выжать все, что угодно. Но зато сам он плюгавый, в веснушках и не умеет даже танцевать толком…
Третий… гм… третий, может, лучше этих обоих: и нос красивый, и папа заведует магазином, но специальность ужасная: он что-то там кончает по сельскому хозяйству. Его загонят в деревню как миленького, а я должна буду ехать с ним… С какой стати? Нет, может, у вас есть для меня что-нибудь подходящее? Тогда скажите непременно: я сейчас на третьем курсе, еще есть время — года полтора можно искать… Нет, правда, мне очень надо выйти замуж с толком…
— Аллё, попросите, пожалуйста, Севу. Ага. Не Сеню, а Севу… А это кто говорит? Нет, правда?.. Сева?.. Нет? А кто? Ой, я вас не знаю… ой, а вы кто?.. А?.. Что, что вы говорите? Вы хотите расписаться? С кем? Со мною?.. Хм… а… а… а когда? Завтра? Ой, надо подумать… Ну, скажите хоть: кто вы есть? А? Нет, правда? Ну… ну… Мне завтра неудобно: я завтра в парикмахерскую собралась завиваться, я уже вся развилась совершенно. То у меня была мелкая-мелкая кудря, как у овцы у каракулевой, а теперь стала, в общем, как у козы — космами… После загса? Конечно, завиться можно и после… Ну, в общем, ладно, я согласна. Давайте завтра распишемся. Только как я вас там узнаю? Ну, хорошо, в два часа. У самого загса, понимаю. А что на вас будет надето? Какие, какие брюки? В полосочку? А какая полосочка — жатая или так? Не жатая? А нос какой? Жатый? То есть я хочу сказать: нос ровный или как?.. А характер у вас ровный? Нет, я правду спрашиваю… А кто вы, в общем, есть? Где работаете?.. Ну, в общем, ладно, завтра после загса вы мне расскажете… А? Как меня зовут? Клеопатра. Но меня все называют просто: Клёпочка, Клёпа, Клёпка. Чего, чего?.. Мне клёпки не хватает? Как же не хватает, когда меня именно так зовут… Ах, это вы шутите… хе-хе-хе… Я люблю, когда остроумно… Алле! Только вы завтра не опаздывайте. Если вы опоздаете, я еще с кем-нибудь распишусь… вам назло… Ну, пока! До завтра… Ой, я не могу!.. Надо Зойке рассказать… Что вам еще надо? Что, что?! Я больше трех минут говорю? Брехня. А я говорю: три минуты еще не кончились… То-то. Гэ ноль семь ноль семь ноль семь… Зойка? Здорово! Зойка, ты сейчас лопнешь прямо: я завтра пойду расписываться. С кем? Еще не знаю точно с кем, но факт — мировой парень. Волосы у него? Волосы — не знаю, а брюки в полоску. Ага… Гражданин, я вам сказала, три минуты далеко еще не прошли!.. А я говорю… Что-о-о?! Ладно, ладно, я кончу говорить, я вам покажу! Зойка?.. А ты можешь со мной пойти в загс? — там свидетели нужны. Можешь?.. Идите вы отсюда! Я говорю: три минуты не кончились и не кончатся, пока я не захочу! Что-о? Я сама в милицию!.. Я тебе… Зоя? Ну скажи: ты пойдешь со мной?.. Нет, врешь, я не уйду отсюда! Нет, не уйду! Нет… Зоя? Свинья, вот ты кто!.. Зоечка, это не ты свинья, это он свинья! Сам негодяй!.. Зоя, это не ты негодяй… Зоя! Зо… Ну, вот, положила трубку. Ну, теперь я тебе покажу! Я из тебя понаделаю ширпотреба!..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
О Михаиле Булгакове вспоминают К. Паустовский, В. Катаев, Э. Миндлин, С. Ермолинский, В. Виленкин, Р. Симонов, М. Яншин, М. Прудкин. Они рассказывают о начале литературного пути писателя, о его работе в театре, о жизни и творчестве последних лет.В сборник включены воспоминания Т. Н. Кисельгоф, Л. Белозерской, дневниковые записи вдовы — Е. С. Булгаковой, материалы из семейного архива.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
«Бывают такие вечера — увы, теперь уже не часто, — когда действительно все весело. Весело ловить такси, спускаться по эскалатору, вскакивать на ходу в битком набитый троллейбус, подсчитывать в «Гастрономе» деньги, выбивать чеки, получать у хорошенькой (ей-богу же, хорошенькой) продавщицы колбасу, сыр, ну и еще там кое-чего… Все как-то ладно и хорошо.Такой вечер и сегодня».
В рассказе «Новичок» прослеживается процесс формирования, становления солдата в боевой обстановке, раскрывается во всей красоте облик советского бойца.
В эту книжку вошли некоторые рассказы известного советского писателя-юмориста и сатирика Леонида Ленча. Они написаны в разное время и на разные темы. В иных рассказах юмор автора добродушен и лиричен («На мушку», «Братья по духу», «Интимная история»), в других становится язвительным и сатирически-осуждающим («Рефлексы», «Дорогие гости», «Заноза»). Однако во всех случаях Л. Ленч не изменяет своему чувству оптимизма. Юмористические и сатирические рассказы Л. Ленча психологически точны и убедительны.
«Я привез из Америки одному мальчику подарок. Когда я увидел его, этот будущий подарок, на полке детского отдела большого нью-йоркского магазина, я сразу понял: оставшиеся деньги потрачены будут именно на нее — колумбовскую «Санта-Марию».