Терция, или Соитие с Пифоном - [12]

Шрифт
Интервал

Выигрыш один:
Тебя поставят «к стенке»…
Почему не с Ней?..
Почему Она
Опять с Полубогами
Пляшет в Небесах?..
Хочется?.. – поплачь!..
Природа безразлична!..
В выборе – подвох!..
В Суициде – шанс
Разгадывать «эр-комплекс —
Где других и нет…
И Опоры – нет…
Не связанным ни Правдой,
Ни своей Виной,
Я Её ладонь
Не выпущу ни разу!..
Я Её простил…
И Она простит…
Весь Мир у Нас «в кармане»!..
Всё теперь – Мираж!..
* * *

Истины бутон

«Три часа утра»…
«Икона» на дисплее
Миррочкой точит…
Триллионы лет
Лечу Её спиралью,
А до дна – никак…
Видно, глубины
Уюта – не бывает…
«Пестик» слишком мал!..
Плачет бедный Бог!..
Да Сила бесполезна!..
«Будущего – нет!..»
Слушай, Люцифер,
Ведь, лишь в Твоей Мандале,
Лишь в Твоём Мондо
Святость «Срамных» Губ
В бессовестном Узоре
Выжжена Клеймом!..
Лилии бутон
В Твоей Гебефрении —
Словно Плеоназм:
«Если не цветок,
То Мир – поганый мусор!..
В урну и поджечь!..»
Так давай, колдуй!..
Пускай меня обратно
Смерть моя родит!..
Блеск лукавых глаз —
Как пропуск на Голгофу!..
Сдохну и вернусь!..
Сдохну – как Герой!..
Вернусь – как Отраженье…
Вязкою Тоской…
Клиникой всех душ!..
Синдромом декаданса!..
Бестией ума!..
Обречённый быть
Катарсисом Природы
Вылезу, как Змей
С жалом, что всегда
Безжалостно кусает
Сфинкса в Здравый Смысл!..
С жадностью вопьюсь
В Сосочек «Млечных Тропок»!..
Нищим и Святым!..
Сытый от Любви
Усну на Экскрементах
В Урне Бытия!..
* * *

Эпикриз

Перепонки – в торч!..
Сабвуфер – в диафрагму!..
Лбом о глубину!..
Колоколом в дождь!..
Качая Подсознанье
Между «да» и «нет»…
Между Дэ и Дао…
Каннабис созерцает…
Розочка «течёт»…
Всплеск совиных глаз…
И умерли навеки
Веки Тишины…
Ни молитв… ни клятв…
В них нет ни капли смысла…
Значимость одна!..
Так катай Инь-ян…
Вдыхая агарбатти…
Сдохни и вернись!..
Тлеющий кальян…
«Убитый» бодхисатва…
Бог ты… и не Бог…
Был ты… и «залип»…
Лишь волны Пробужденья
Побежали в мир…
Поволока глаз
Природу возбуждает!..
Выверенный кайф!..
Ты не с Ней!.. Ты в Ней!..
Она в твоём Инскрипте
Рукопись хранит…
В Нём и держит ключ
От Ящика Пандоры!..
Истина страшна!..
Вставить… повернуть…
Пиздец всему святому!..
И греху – пиздец!..
Мастер «приболел»…
Диагноз в Приговоре
«Будущего – нет!..»
«Осью Колеса»
И «Кубом в Центре Круга»
Был ты для Неё!..
Нет же… не прийти
Она к тебе хотела!..
Был «Идущим» ты!..
Был ты… и пропал…
Лишь волны Пробужденья
Побежали в мир…
* * *

Отражение

В Выдохе зачат
Натянутой струною
Мой надрывный взгляд!..
Семенем Небес,
Как сокол за голубкой,
Падший прямо в Ад!..
В Приступе рождён
Толчками Вдохновенья
Мой «далёкий» ум…
Лунной Глубиной
Из Зеркала в осколках
Выброшенный плод…
Выращенный в Снах…
На Тантре и Пеотле
Вскормленный Тендай…
Потерявший Страх,
Распятый в Пентограмме
Дьявольских страстей…
«Кинувший» весь Мир,
И «вскрывшийся» под утро…
И обледенев…
В Океане Слёз
Растаявший, как будто
Вовсе и не жил!..
Сопряжённый с Тьмой
И Свет в себе несущий,
Видящий насквозь
Голые Сердца…
Стыдливость и бесстыдство…
Всё и Ничего…
Любящий – да так,
Что вечность как ушедший
Богом на «тот свет»…
С «Той» своей одной…
В Неё и превращённый,
В Девственницу Смерть…
Я себе не лгал!..
Не лгал и Ей, Любимой!..
Никому не лгал!..
Некому солгать —
Когда и праха нету
Даже от тебя…
Может, это бред?..
А может, искушенье!..
Кто-то «совратил»!..
В Зеркале моём
Одна Его улыбка
Яркая, как снег!..
* * *

Теряя

Одинокий стук
Колёс об эти рельсы —
Будто барабан
Револьверных пуль
Накручивают пальцы…
Ты взвела курок?..
Есть ещё и шанс
Остаться «недотрогой»:
На осечке – жизнь!..
Правда, каждый раз
Тошнит от этой мысли!..
Так блестит наган
Смазанный сейчас
Слезами откровенья!.. —
Будто молоком
Вскормленный малыш!..
Давай, кидай монетки!..
Вот Он – Наш И-цзын!..
* * *

Девственность

Отворивши Пространства створки…
Губки алой Святости Женской…
В Первобытном Желании «срамном»
Охватить поцелуем Космос
Ты стекала вином виноградным…
По «бокалу» любимого Лала!.. —
Кто сердечку пришёлся Богом!..
Кто являлся Безумным Магом,
Дефлорировавшим Рассудок
Шпагой Бестии – Песней Пифона!..
Эта Песня гробила душу!..
Эта Песня звучала набатом!..
В этой Песне Морфей оглохший
Абсолютно!..
На этих Распятьях
Приносили в Жертву все ласки!..
Всю Беспомощность…
Даже – кротость…
Очень трудно писать правдиво
Про Любовь, обожжённую Смертью
И омытую в соках страсти!..
Страсти Дьявольской!..
Беспринципной!..
Отворивши Пространства створки…
Губки алой Святости Женской…
Эта Страсть явилась наружу!..
И в Болоте расцвёл Белый Лотос!..
И Телец упал на колени!..
И Венерой взобредила Полночь!..
И в Дурмане ушло Просветленье
Откровенничать святотатством!..
И слезами монаха-сатира
Намочила весь мир вакханка…
Полюбившая Люцифера!..
* * *

Зависимость

Без Тебя мне не сделать и шага…
Разве может Любовь без Точки
Приложения
Определиться
Хоть в каком-то выборе?..
Только
Лишь в Твоём отражении станет
Несвобода моя свободной!..
В каждой мысле моей желанной —
Умереть в Тебе и родиться
Чем-то новым!..
Я – просто Хаос!..
Ты же – Космос мой, Аннексия!..
Ты – моя Наивысшая Мера
Наказания Быть Счастливым!..
* * *

Пустота

Мы оставим Наш Мир до завтра…
Мы – как тени под катарактой…
Между Нами не может быть Тайны!..
А иначе зачем же грезить,
Если Нам ничего не «светит»?!.
Мы теперь на Скрижалях сдохнем!..
Мы теперь – как Осколки Кайфа!..
Нас «таких» не жалеют Звёзды!..
Что же будет?..
Без разницы!..

Еще от автора Дмитрий Борисович Ткач
Искусство не быть, или Интоксикация

Эта книга – сплав философской прозы и любовной поэзии, который автор определяет как коан. Коан – это всегда средство стимулирования мысли, поиска, напряженной работы мозга, которое наставник предлагает адепту в качестве интеллектуальной задачи. Коан обязательно содержит парадокс, который решить рациональным способом не возможно. Классический пример его: «Нет ничего, чему ж улыбается Будда?» – используется автором в его произведении как неординарная загадка, ответить на которую и предстоит пытливому читателю, чтобы провести связующую нить между парадоксом и реальностью.


Рекомендуем почитать
Шлимазл

История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.