Терапия пустого усилия. Когнитивно-ориентированный подход к быстрому облегчению душевной боли - [30]

Чаще пациент жалуется на ситуацию и озвучивает разные эмоции. И отнюдь не любая негативная эмоциональная реакция, о которой говорит пациент, будет являться субъективно–избыточной. Для удобства выделения СИЭР лучше всего предложить пациенту отнести все его переживания к четырем эмоциональным категориям: тревоге, тоске, гневу или вине. В общем потоке переживаний могут сосуществовать все эти элементы. После такого «упорядочивания» наличных душевных движений вы просите пациента определить, какое из этих переживаний является чрезмерным, «слишком сильным», а какое естественным, закономерным. В случае СИЭР это обычно один из предложенных элементов, реже два. А другие, при этом, воспринимаются субъективно как естественные, то есть в данной ситуации неизбежные. Так в ситуации потери работы человек может испытывать и гнев, и тревогу, и тоску, и вину. Не все из этих чувств, при этом, будут субъективно–избыточными. Какое (или какие) именно, будет зависеть от многих факторов. И не в последнюю очередь, от характерологической предрасположенности.

Иногда человеку трудно определить свои эмоциональные переживания с помощью этих четырех категорий. И трудно бывает как-то идентифицировать свои эмоции. Тогда можно ограничиться нейтральным термином «чрезмерное эмоциональное напряжение». Или, еще шире, «чрезмерное переживание». Важно только обнаружить этот «чрезмерной дискомфорт» и с помощью расспроса убедиться в его субъективной избыточности.

Уточню. Общее реактивное переживание человека вполне может состоять целиком из естественных эмоций. И тогда мы не найдем элементов, которые были бы субъективно–избыточными. Но тогда к нам вряд ли обратятся за помощью.

Непродуктивно–естественные эмоциональные реакции. Казалось бы это противоречие в терминах. И действительно, в этих эмоциональных реакциях заложен некий парадокс. В них есть нечто от естественных эмоций и нечто от непродуктивных одновременно. С СИЭР эти переживания роднит тот момент, что человек понимает, что его эмоция избыточна по отношению к своим следствиям, что от нее нет, по крайней мере, наблюдаемой здесь и сейчас, практической пользы, прагматической выгоды. Понимает, что ее КПД крайне низок или ничтожен. Но в то же время человек скажет нам, что не считает свою эмоцию слишком сильной по отношению к причине. Он не скажет нам, даже при наводящих вопросах, что в этой ситуации не нужно так сильно переживать. То есть для него субъективно эмоция будет хоть и непродуктивна, но естественна. С одной стороны, он может сказать нам, что эмоция его «иссушает». Что она «мучительна», что она его «гложет». С другой стороны, он скажет, что такая эмоция нужна и даже необходима.

Непродуктивно–естественная эмоциональная реакция ощущается необходимой, как естественная, но блокирует активность (торможением или суетливостью), как непродуктивная.

Дело здесь, видимо, вот в чем. Речь в этих случаях идет о переживаниях, которые «идеологически» носят для личности почти «сакральный» характер. Про чувства, вокруг которых во многом выстраивается внутренняя жизнь. Представьте себе пламенного патриота. Сможет ли он, в каких-либо обстоятельствах сказать, что его любовь к Родине слишком сильна? Наверное, нет, ведь в его мире любовь к Родине – это абсолютная ценность, которая не может быть слишком сильной (разве что, слишком слабой). Может ли искренне верующий человек ощутить свою веру слишком сильной? Опять же, скорее, наоборот. Может ли профессиональный спортсмен считать слишком сильной свою волю к победе? Тоже исключено. К таким собственным переживаниям можно внутренне относиться, как к слишком слабым или, как к достаточным. Но никак, как к слишком сильным. Идеологически они однозначно позитивны для личности, представляют собой абсолютное благо, абсолютную ценность. А хорошего, позитивного, благого много не бывает. Поэтому и не может возникнуть внутреннего отношения к таким переживаниям как к чрезмерным.

Вышеприведенные три примера касаются положительных эмоций. Но тоже самое – идеологическую неспособность считать определенную эмоцию чрезмерной – мы можем наблюдать и при негативных эмоциональных реакциях.

Представим себе щепетильно–нравственного человека, чрезвычайно ценящего мораль как таковую. Его идеология, его ценность – это непричинение зла другим. Совершив аморальный проступок и причинив зло, испытывая по этому поводу вину, сможет ли он сказать, что переживает слишком сильно? При том, что для него испытывать вину – это хорошо. Ведь это переживание, которое уменьшает вероятность подобных ошибок в будущем и в целом делает человека лучше, поднимает его нравственно. Вина – это благо. Если не для него лично, то для человечества точно. Сможет ли он сказать, что в нем этого блага слишком много? Перед высшей ценностью прагматические рассуждения бледнеют в своей значимости. Чрезмерное с практически–прагматической точки зрения переживание все равно не теряет своей ценности, имеет для личности эту ценность в самом себе, и поэтому не может субъективно оцениваться как слишком сильное, неадекватное причине.

Но тем не менее здесь, в отличии от естественных эмоций, мы можем увидеть