Тёплый ключ - [8]
— Так вот же следы, Родион Григорьевич! От телеги.
— Во-первых, не от телеги, а от ручной тележки: лошадиных-то следов не видно. Во-вторых, эти следы мало что дают: на дороге они смешаются с другими, потеряются. Кроме того, мы уже знаем, что деревья увезены в посёлок. Больше ведь здесь везти, наверное, некуда. Разве не так, Егор Лукьянович?
— Так.
— А если так, значит, надо найти что-то более существенное. Такое, что могло бы послужить уликой. Например…
— Например, окурок! — закричал Митя. — Я нашёл окурок, Родион Григорьевич! Смотрите, написано «Север». Это улика!
Но Родион умерил Митин восторг:
— Слабая, — сказал он. — Ну-ка, подумайте сами, ребята, почему?
Саша наморщил лоб, свёл свои густые брови и почти сразу же догадался:
— Потому, что папиросы «Север» курят многие. Например, дядя Филипп, садовник из нашей «Искорки», да и мой папа тоже.
— Да и у меня такие же, — сказал лесник.
— Вот видите, — сказал Родион. — Надо продолжать обследование места преступления.
— Есть продолжать!
Пионеры принялись разгребать валежник, переворачивали каждую щепочку, заглядывали под каждую срубленную ветку и в конце концов нашли.
Вернее, Лиза Бабкина нашла.
— Пуговица! Родион Григорьевич, вот пуговица.
— Подумаешь, пуговица! — Толстяк Митя презрительно надул губы; ему было обидно, что «его» окурок признали негодной уликой. — Такие много кто носит. Обыкновенная чёрная пуговица.
— Нет, не обыкновенная, — сказал Родион и положил пуговицу на ладонь. — Глядите, на ней остался обрывок синего материала, и пришит он серой ниткой. Видно, браконьер второпях зацепился за ветку и выдрал пуговицу, как говорят, с мясом. Эта находка может послужить неопровержимой уликой.
Родион вынул из записной книжки листок, завернул в него пуговицу и отдал этот пакетик Лизе.
— Спрячь. Ну, а теперь ведите нас в посёлок, Егор Лукьянович.
Там, где просека выходила на дорогу, на месте недавно просохшей лужи, ясно отпечатались следы колёс и сапог браконьера. Рядом тянулись ещё какие-то следы — маленькие, частые и не такие глубокие.
— Собака! — воскликнул Юра. — Это собачьи следы.
— Верно, — сказал Родион. — Вот теперь уже мы можем предположить, что браконьер курит папиросы «Север», носит синюю одежду с чёрными пуговицами, пришитыми серой ниткой, и что у него собака — овчарка.
Ребята насторожились.
— А откуда вы знаете, что именно овчарка?
— Да уж знаю. Насмотрелся я на такие следы.
Лиза Бабкина шепнула Саше:
— Наверное, он работает в уголовном розыске.
— Вполне возможно, — ответил Саша.
Лесная, дорога привела к переезду узкоколейки, потом встретился горбатый мостик через ручей. Сосны поредели, появились полянки со стогами сена, круглая силосная башня, а за ней покосившийся бревенчатый домишко — кузница: оттуда нёсся звон металла.
Сквозь раскрытую дверь был виден бородатый кузнец, работающий у наковальни.
— Здравствуй, Прокофий! — крикнул Егор Лукьянович.
Кузнец кивнул бородой, сунул клещи с раскалённым железом в бочку и окутался облаком пара.
Разведчики вошли в посёлок.
Посёлок был зелёный, тенистый, — широкая немощёная улица, дома с верандами, с палисадниками, обнесённые штакетником, колодцы, над которыми, как стрелы подъёмных кранов, торчат деревянные журавли. В палисадниках — тополя, рябинки, сирень. Сушится на верёвках бельё, кое-где натянуты гамаки.
— Дачники наехали. Хорошие здесь места, грибные, — сказал Егор Лукьянович. — А жители большинство заняты на соседних гранитных разработках. У многих огородишки, ягоды. Неплохо живут, да вот беда, некоторых Жадность одолевает. Комнаты сдают, а себе времянки городят, вот и таскают из лесу деревья.
За забором зелёного свежеокрашенного дома в куче песка копошилось десятка полтора дошколят. Одни — помладше — формовали пироги, котлеты, а трое мальчишек лет по шести строили песчаную крепость. В гамаке сидела старая женщина с седыми стрижеными волосами, заправленными под белоснежную детскую панамку. На коленях у неё лежал раскрытый журнал. У ног женщины чёрный котёнок играл с чем придётся — подолом её платья, травинкой, щепкой…
Галя и Лиза сразу бросились тискать котёнка и с удивлением услышали, что старуха что-то напевает себе под нос.
— Здравствуйте, Дарья Матвеевна, — сказал лесник и приподнял на ходу свою мятую фуражку. — Как здоровье?
— Да ничего, Егор Лукьянович. По возрасту и здоровье, — ответила женщина, с любопытством разглядывая пионеров.
Дошколята тоже оторвались от своих совочков и ведёрок.
— Дай мне! — попросил один, протягивая обе руки к медному Юриному горну.
— Детсад, — пояснил пионерам Егор Лукьянович, когда миновали зелёный домик. — Недавно оборудовали.
— Вот так оборудовали! — Галя Котова оглянулась на оставшийся позади участок. — Пустой двор и куча песку. Хоть бы качели поставили для малышей или ещё что-нибудь.
— Так ведь на общественных началах, — сказал лесник. — Вон Дарья Матвеевна, пенсионерка, взялась дежурить через день. Спасибо и за это.
В центре посёлка на перекрёстке двух улиц маленький отряд остановился, чтобы пропустить два самосвала, нагруженных гранитной щебёнкой; машины прошли через перекрёсток по направлению к шоссе, подняв за собой облако пыли.
