Теплый берег - [84]

Вдруг тощий рыцарь видит: трудится, сил не жалея, на делянке парень по имени Верзила. Трудится, опрыскивает из опрыскивателя кусты ядовитой жидкостью, «химикалий» называется. Им в свое время, когда было положено, все плантации опрыскивали, чтобы жучки-вредители не портили молодые завязи. Притормозил рыцарь коня, посмотрел на его работу и говорит:

— Все ты, Верзила, делаешь неправильно. Когда гроздья уже созрели, их ядами не тревожат. А ты льешь химикалий без всякого смысла. Отравишь людей, которые виноград будут есть; сожжешь кусты, и на них никогда не будет урожая.

— Проезжай, дед, своей дорогой, — отвечает Верзила и распрямляется: плечи метровые, бицепсы — как дыни. — И не лезь, — говорит, — не в свои дела.

А рыцарь перед ним совсем щуплый и старый.

— Тут, молодой человек, как раз моя дорога, — спокойно отвечает рыцарь. — Она в Отечественную войну партизанской тропой была, я ее исходил вдоль и поперек. И все дела тут мои. Не дам тебе на совхозных плантациях безобразничать.

— Что было, то сплыло, — говорит Верзила. — Твое время прошло. Вон ты какой тощий да старый. Тебя ветром сдуть может. И не лезь. А то ребра пересчитаю, костей не соберешь. Имей в виду: вокруг ни одного свидетеля, только горы, а они своего человека не подведут.

— Что верно, то верно, — отвечает тощий рыцарь, — не подведут своего человека наши горы, а мерзавца не укроют. Думаешь, не вижу, что ты опрыскиватель для хитрости в руки взял? А на самом деле гроздья срезаешь, ворюга? А ну, руки вверх!

Блеснула в руке рыцаря вороненая сталь. Как увидал Верзила наставленное на себя дуло револьвера, так и залепетал жалкие слова. Сам вытащил из кустов корзину, полную краденого винограда, и, подняв руки, покорно пошел впереди коня. Так и шли, пока не спустились на шоссе, к перекрестку, где милиционер посадил его в коляску мотоцикла…

У рыцарей бывают мечи и копья. Не бывает у рыцарей револьверов. У тощего рыцаря тоже не было револьвера. А был в кармане ролик с диафильмом по повести Тургенева «Муму». Рыцарь возвращался из горного села, из школы, он там проводил беседу о книгах. Разговаривая с Верзилой, в гневе сжал ролик, нечаянно на середку пальцем надавил, и вдруг высунулось из его кулака словно бы дуло вороненой стали. А сумерки, вот же удача! Так и вел под прицелом дурака Верзилу до самого шоссе…

Это Лесь не выдумал. Это было совсем недавно. В совхозе имени Калинина. Там об этом все знают. Тощему рыцарю даже объявили благодарность и в стенной газете заметку напечатали. А Верзилу навсегда с Теплого берега выслали…

Лесь на ходу споткнулся о Щена. Щен не обиделся, завилял виновато: зачем, мол, под ноги подвернулся?

— О чем размечтался? — Антон положил руку Лесю на затылок.

— О рыцарях! — съехидничал Колотыркин.

— Да, — кивнул Лесь. — Я — о рыцарях.

Было приятно идти вот так вчетвером, и впереди — собака. Всем встречным было ясно, что идут товарищи, они все ели одинаковое мороженое на палочках.

Вдруг кто-то нагнал их, растолкал и разделил.

— Что вы толкаетесь? — возмутился Жора Король, он очень ценил вежливость в людях и даже в собаках.

Оказалось, стайка пионеров из Синего лагеря. Лесь увидал Очкарика и двух девочек, тот раз приезжавших за рыбами. Они на ходу объяснили:

— Мы торопимся. Мы за кормом для рыб… У нас сегодня торжественный костер и концерт. Окончание смены! Разные артисты приедут! И будет Дон Кихот!..

И они умчались.

А друзья тронулись дальше, как вдруг заметили, что Лесь остался стоять, где стоял, рот сжал в побелевшую полоску.

Вяч испугался:

— Ты чего? Заболел?

Антон и Жора подошли.

— Ты что, Лесь? Что он тебе сказал?

Лесь замотал головой и зажмурился.

— Нет! — сказал он. — Ни за что! Все ребята поверят ему! — и куснул себя изо всех сил за губу, чтоб не заплакать от злости и беспомощности. — Он обманщик, а не Дон Кихот!

Антон взглянул на Жору. Жора кивнул.

— Пошли. — Антон обнял Леся за плечо.

Опережая всех гуляющих, они сбежали к причалу, туда, где еще недавно было рабочее место Антона.

Его «Смелый» и сейчас был тут. Он только что вернулся из рейса и высадил пассажиров. Нос его то поднимался, то падал вниз, цепь провисала и опять натягивалась. Будто чуял катерок приближение своего прежнего моториста и проявлял нетерпение.

Антону, который последние недели проходил обучение в машинном отделении огромного теплохода, «Смелый» сегодня показался былинкой, скорлупкой на воде.

— Посудинка… — пробормотал он ласково.

Подошел к кассе, протянул деньги за билеты. Первый раз в жизни ему предстояло стать пассажиром.

— Привет морскому торговому флоту СССР! — приветствовал его новый моторист.

— Будь другом, — сказал ему Антон. — Доверь мне на час малыша, сбегаю на нем в последний рейс, тут недалечко. Мы с ним теперь многие месяцы не увидимся. Завтра ухожу на «Народном комиссаре».

— Валяй, — согласился моторист. — Тогда я домой, что ли, эвакуируюсь, пообедать, чтоб мне без дела на глаза начальству не попадаться.

Антон привычно сбросил цепь и первым спрыгнул в суденышко.

ГЛАВА 15

Всем известно, что только вчера вступил он в рыцарский орден, а сегодня уже искоренил величайшее зло и величайшее беззаконие, какие когда-либо вкупе с жестокостью творила неправда; ныне он вырвал бич из рук этого изверга…