А вечнозеленые растения, те, что зимой примут на толстые листья удары шквальных ветров, и ливни, и, может быть, даже снег, который продержится до восхода, — они смотрят неподвижным, вечнозеленым взглядом на осенний праздник листопадных деревьев.
«Горим! Горим!..» И никому не страшно. Весело! Каштаны, озорники, обстреливают людей колючими ядрами. Лопаются ядра, выскальзывают смуглые плоды. Им вовсе не нужно по чьей-нибудь голове. И по бетону дорожек тоже не нужно. Им в мягкую землю, зарыться поглубже, а через годы, когда мальчишки станут взрослыми, подняться новыми деревьями.
Осень, осень. Девчонки, белые фартуки, косы, банты и хвостики, мальчишки, с ушами, отогнутыми школьным беретом, атакуют стеклянный киоск. Лев-Лев на посту. «Есть. И в клетку, и в линейку. Учебник арифметики? Пожалуйста! Считай себе на здоровье, сколько лететь до Марса, если твой реактивный аппарат мчится с такой-то скоростью… Уважаемые покупатели, не толкайтесь, прошу вас, будьте интеллигентны. Вяч, я смотрел твою тетрадь. Что ты вытворяешь со знаками препинания? Вечером зайдешь ко мне… Лесик, кстати, твой друг сегодня питался чем-нибудь, кроме халвы? Оба сделаете мне одолжение, если перестанете носиться и съедите по порции блинов…»
Осень. Все при своих делах. Все обыкновенно.
В какой-то день после школы Мымриков и Колотыркин шли к Лесю домой. По дороге Лесь задал Вячу задачу на устный счет. Вяч сосчитал с быстротой необыкновенной. Потом Колотыркин задал свою задачу:
— 7, 9, 11, 13, 15, 16, 19, 22, 28 и 48 — что будет?
— Так быстро все сразу я не могу, — сказал Лесь.
Вяч захохотал:
— Все сразу нельзя, объешься. Это цены на мороженое: 19 копеек — в стаканчике, а 48 — уже пломбир.
По улочке, где одни только ступени и меж них растет порыжелая трава, они взбирались в гору, на верхнюю площадь. Там, подняв в небо шестнадцать этажей, высился отель для туристов, и рядом, отражая в стеклянных стенах облака и горы, стоял кинотеатр «Космос».
Вылезли на площадь, и сразу увидали на кинотеатре рекламный щит:
СЕГОДНЯ! СМОТРИТЕ!
В зале короткометражного фильма
1. ТАЙНА ЧЕРТОВОЙ СКАЛЫ.
2. В БОРЬБЕ СО СТИХИЕЙ.
Сеансы в 14, 16 и 18 часов.
Билеты продаются в кассе.
И прямо на Леся глядели с этого щита милые, грустные мамы Алины глаза. Вся она целиком, знакомая и в то же время незнакомая, в развевающейся накидке поверх волос, шла на Мымрикова и Колотыркина с плаката. Тучи клубились ниже горной тропы, по которой ступали ее босые ноги. Она прижимала к плечу спящего Димку, но как будто это была Маленькая девочка, да, конечно, это была Маленькая девочка.
Группа туристов с рюкзаками обтекла двух оторопелых мальчишек. Один парень сказал:
— Сикстинская мадонна.
— Партизанская мадонна, — поправил другой.
«Никакая не мадонна», — сердито подумал Лесь.
— Их все равно с рюкзаками не пустят, — утешил Вяч.
Девушки в кедах и брюках разглядывали рекламу.
— Ой, девочки, я по второму разу с вами пойду! Тут все спасательные работы засняли, и обвалы, и наводнения. А другая картина еще интересней! — Они умчались в «Космос».
— У тебя шиллинги есть? — спросил Вяч. — Нет? Держи портфель.
Минут через пять он явился, сияющий, в руке — пропуск. Написано: ряд 10, места 15 и 16.
— Порядок! — объявил Вяч. — Бесплатно!
Лесь был потрясен:
— Почему?..
В вестибюле в окошечке кассирша продавала билеты. Вяч на ходу странно шаркнул ей и отвесил поклон.
Из окна с надписью «Администратор» по каким-то своим делам выглянул сам администратор. Вяч повел себя еще удивительнее. Приложил обе руки к сердцу, завел глаза, вздохнул.
— Что ты вытворяешь, Колотыркин? — Лесь пихнул Вяча, чтобы привести его в чувство.
В дверях билетерша проверила их пропуск.
— Проходите.
В зале уже погас свет.
— Поцарствуем! — объявил Колотыркин, усаживаясь в кресло. — Местечки подходящие. Только голова впереди торчит. — И распорядился: — Прически надо пониже делать!
Лесь недоумевал: почему Колотыркин важничает?
Уже мелькали надписи. Экран распахнулся и повел зрителей и двух мальчишек из десятого ряда по заросшим партизанским тропам.
— Гляди-и… — замирая прошептал Вяч.
Чертова скала поднялась во весь экран. Взгляд кинообъектива стал взбираться по ней. На узкой площадке остановился. Пещера, обвалившийся вход в нее сторожит колючий репейник.
«То, что мы вам сейчас покажем — не кадры кинохроники, — звучал голос за экраном. — Кто мог тогда запечатлеть разыгравшуюся здесь трагедию? Никто. Мы восстановили ее по рассказам старых партизан».
…Немецкая команда. Чьи-то руки выталкивают на край обрыва девушку в изорванном платье. Руки заломлены за спину. Кровь течет по разбитому лицу.
«Где партизаны? Сколько винтовок в отряде?»
Мама Аля! Не говори им, не говори! Я тут, с тобой…
Вяч схватил Леся за руку. Лесь не почувствовал.
Он видит: она собрала последние силы. Разжала разбитые губы:
«Не дождетесь. Не предам».
Очередь из автомата.
Тысячу раз Лесь слышал в кино эту дробную очередь. Сейчас она прошла по его живому сердцу.
Я знал, что ты ничего не скажешь фашистам, ты молодец, моя мама Аля…
А голос за экраном звучал:
«Жизнь свела нас с участником и свидетелем событий. За голову этого отважного снайпера и разведчика фашисты назначили большую сумму, а ему было всего девятнадцать лет. Теперь ему уже гораздо больше. Познакомьтесь».
![Девять возвращений [Повести и рассказы]](/storage/book-covers/ed/ed7af831d7446cc273c19395f0b07a748a40724c.jpg)
