Тепло твоих рук - [37]

7

В тот вечер сержант Джонни Хупер вернулся из Харперсберга в половине девятого и позвонил мне домой. Сказал, что есть кое-что интересненькое. Макейрэн лежал, развалившись, в моей гостиной, Джонни же собирался сесть поужинать со своей симпатичной молодой женой, так что я решил отправиться к нему.

Когда я сообщил об этом Мег, она с грустной улыбкой сказала мне, что надеется, что будет мальчик. Это наша семейная шутка. Вскоре после 1 нашей свадьбы она как-то прочла в журнале статью о влиянии различных профессий на чувство близости между супругами. В статье утверждалось, что меньше всех имеют возможность что-то спланировать наперед жены акушеров, на втором месте шли жены преданных делу служащих. Супруги полицейских в статье не упоминались, вот она и подшучивала, что я халтурю на стороне как акушер.

Эта шутка мне вспомнилась, когда дверь мне открыла Мими Хупер. Несколько месяцев я не видел ее и сейчас прикинул, что она месяце на восьмом, вынашивая их первого ребенка. Это хрупкая жизнерадостная девушка, настолько же темноволосая, насколько Джонни светловолос. Они жили в уютной просторной квартире в одном из старых домов к западу от мемориального парка «Торранс». Фамилия Лили в девичестве была Литлфилд, и дом этот когда-то построил ее прапрадед, который сколотил капитал на древесине. Она была дальней родственницей Хейнемэнов. От того, что прежде в этих краях считалось солидным состоянием, осталось не густо. Имуществом и средствами распоряжается «Мерчантс бэнк энд траст», который делит прибыль между Мими и двумя ее братьями. За то, что Мими и ее муж имеют квартиру в старом особняке, из ее доли прибыли вычитают весьма умеренную сумму. В месяц она получает несколько больше сотни долларов. Для профессионального полицейского все это очень удобно. Наверняка гораздо легче становится бороться со всеми остальными проблемами, когда ты освобожден от необходимости трястись над каждой копейкой, сводя концы с концами в семейном бюджете.

Они уже почти поужинали. Я присел выпить с ними кофе. Джонни выглядел усталым и подавленным. Внешне невинными замечаниями Мими несколько раз подкалывала его.

В конце концов он вздохнул и проговорил:

— Мими на стороне несчастного, загнанного в угол преступника, которого преследует гестапо.

Нахмурившись, она перевела взгляд на меня.

— Когда человек уже отбыл свой срок, отчего бы вам не оставить его в покое? Разве наше общество не должно быть готово вновь принять людей, подобных Дуайту Макейрэну? Он ведь был… просто профессиональным спортсменом, который спутался с дурными людьми и уж с совсем отвратной девкой.

— Мими, на нас так давили, чтобы ему отвесили на всю катушку.

— И вы считаете, что правильно сделали?

Джонни сказал:

— Я все время ей объясняю, что ничего такого уж мы не сделали.

— Иногда, Мими, по причинам, которые выглядят весьма благовидными, мы выпроваживаем из города людей, особенно пришлых, которые пытаются затеять что-то такое, что нам не нравится. У нас имеется список постановлений муниципалитета, на нарушение которых обычно мы не обращаем внимания. Например, нельзя сорить на улице, слоняться без дела, плевать на тротуар, переходить улицу в неположенном месте. Назначая за эти нарушения максимально высокие штрафы, местные судьи помогают нам, если же этот человек или эти люди намека нашего не понимают, мы вдобавок к штрафам приговариваем их к тюремному заключению. Управление любым городом — это искусство возможного, а в находящихся под контролем городах вроде нашего немного полегче сдерживать людей, готовых нарушить… сложившееся равновесие. Учитывать следует и конкретные обстоятельства. Не занимайся я тем делом, которым занимаюсь, не будь он мне шурином, Лэрри, возможно, раскрутил бы машину на полный ход, и сейчас Макейрэна в городе уже не было бы. У него нет здесь особой поддержки. Но мы не слишком-то давим на него.

— Что же тогда Джонни делал в Харперсберге?

— Наш начальник Бринт, Джонни и я, и еще некоторые люди, мы считаем, что Макейрэн опасен. Мы знаем эту разновидность. Мег не в силах поверить, что он к ней принадлежит.

— Конечно, он выглядит немного грубоватым, но вам не следует судить по…

— Нам не симпатичны ни его манера поведения, ни те вещи, которые он делает. Мы должны защитить себя. Если он совершит что-то ужасное, нас могут обвинить в преступной халатности. Команду нашу полицейскую разгонят. А она кажется нам хорошей командой. И большим бы нам подспорьем было бы, если бы наши жены… верили, что мы знаем, что делаем.

Она улыбнулась.

— Меня, кажется, отшлепали?

— Вовсе не собирался, — ответил я ей.

Она вскинула свою хорошенькую головку и вопросительно взглянула на меня.

— Сдается, я все еще притираюсь, Фенн. Никогда не думала, что за законника замуж выйду. Вроде бы свыклась уже с мыслью, что кто-то невидимый может вдруг… причинить ему зло. Однако он счастлив, делая, что он хочет делать. Бог свидетель, делает это не ради денег, ни один из нас не работает лишь ради денег. Но вот что меня мучает — как оба вы можете сохранить свою преданность делу в вашем вонючем положении. Я имею в виду договоренность с Джеффом Кермером, и то, как вы к некоторым людям закон поворачиваете одной стороной, к другим — другой, и то, что вам приходится быть какими-то политиканами.