Бальзак доводит это противопоставление до трагедии, до взрыва, до искажения. Он экспериментирует, он ставит опыт над человеком. Может ли истинный ученый (философ) оставаться человеком, не сойдет ли он с ума под бременем своего знания? Возможна ли гармония «старой» и «новой» человечности, возможны ли «многие знания» без «многих печалей»?
Но эти «печали» и есть то «страдание», о которых пишет Н. Амосов. Для ученого это счастливое страдание. Эго соединение «трагедии» и «славы» знания, о которых писал Норберт Винер.
Ученые принимают это страдание как «трагедию и славу» жизни, которая конечна и которая прекрасна своей неизвестностью. Рассекречивание неизвестного и составляет «Славу» науки. Это и «слава» человеческой жизни вообще.
Ибо каждый из нас не знает, что будет с ним завтра. Каждый из нас познает себя и мир до последнего часа. Страдание познания составляет нашу жизнь. Неизвестное манит нас. И мы движемся к нему, движемся в знании своем, живем им.
Золотусский И. Тепло добра. — М.: Сов. Россия, 1970