Теплая вода под красным мостом - [2]

Кавасима служила в супермаркете «Канэкоя». Одетая, как обычные женщины, она караулила магазинных воришек. Некоторые покупательницы, с виду благопристойные домохозяйки (особенно те, что ходят, загребая носками внутрь), — самые отъявленные магазинные воры, поведала мне она. Кавасима была ужасающе сутулой и толстой, как кабаниха. Она следила не только за загребающими ногами домохозяйками — она не спускала бдительного взгляда со всех покупателей.

Между тем «фламинго» торопливо бежала по переходу первого этажа к автомобильной стоянке. Она ужасно загребала ногами, вывернув внутрь носки. Постоянно оглядываясь — а не идет ли за мной Сумирэ Кавасима, я спешил следом за «фламинго». Мы вышли на автомобильную парковку. Солнечный свет прямо-таки впился в глаза, ослепив на мгновенье, мир вокруг сделался похожим на белый экран. Когда я слегка проморгался, то увидел следующую картину. Из будки охранника игриво высунулась чёрная рука, навстречу ей потянулась белая и приняла ключи от машины. Вслед за белой рукой я разглядел длинную шею. Подойдя сзади, я окликнул «фламинго». От звука моего голоса она буквально оцепенела, словно проглотила отраву. Прошло секунды три, прежде чем она посмотрела на меня. Однако когда она обернулась, вид у неё был как ни в чем не бывало. Краснота уже сошла с шеи, лицо было холодное, как иссиня-белое рыбье брюшко.

— Вы по поводу сыра, да? — слабым голосом вяло поинтересовалась она. Женщина произнесла слово «сыр» нарочито рассеянным тоном. Её тон привел меня в такое восхищение, что до меня даже не сразу дошел смысл брошенной фразы. А когда дошел, я разжал пальцы и показал мокрую золотую рыбку.

— Нет. Я не по поводу сыра. Вы обронили вот это. Это ведь ваша серьга?

Мокрая золотая рыбка переплыла из моей ладони в её. Однако женщина не выразила никакой радости. Её карие глаза сфокусировались на моих. Я отвел взгляд, но её глаза последовали за моими.

— Вы видели, да?

— Что именно? — в свою очередь поинтересовался я.

— Всё! — бросила она и её обалденно длинная шея, покачиваясь, поплыла к машине.

У меня было такое ощущение, что я шагаю рядом с настоящим фламинго. Она была на полголовы выше. На ходу я что-то мямлил насчет того, что я не охранник, так что ей нечего бояться, даже сунул визитку, мол, прошу любить и жаловать. При этом я всё время озирался — а не следит ли за нами Кавасима. В это время от ног женщины доносилось какое-то едва различимое хлюпанье, словно она шагала по мелководью. Может, послышалось? Я постарался не зацикливаться на этом, тем не менее хлюпанье не прекращалось. Хлюп-хлюп.

— А что — фромажио-аль-пеперончино настолько вкусный? — спросил я, стараясь, чтобы это не прозвучало как упрек. Земля была просто раскалена солнцем. Женщина шла, выворачивая ступни носками внутрь и словно раздумывая над смыслом фразы. Хлюпанье не прекращалось. Потом его заглушил её голос — очень серьезный.

— Вы бы не могли не говорить о том, что видели?

— Да приходится….

Не успел я закончить фразу, как женщина резко оборвала меня.

— Замолчите, совсем!

— Ничего не поделаешь.

Она стояла спиной к белой машине. Против света. Её карие глаза, казалось, смотрели прямо в мои глаза. Она потянулась руками к своей длинной шее, вдела золотую рыбку в пустую мочку. Глаза потухли.

— Что же мне теперь делать с этим сыром? — Женщина щелкнула замком сумочки и извлекла фромажио-аль-пеперончино.

— Если заплатить за него сейчас, выйдет только ещё хуже. — Мой голос прозвучал хрипло.

— Тогда… А давайте съедим его? Вместе! — предложила она.

Разговаривая, женщина выгнула спину и опустилась на водительское сиденье. Белые ноги остались снаружи. Потом, приподняв их, она согнула колени. И тут с наклоненных каблучков потекли какие-то серебристые капли. Вода?

Капли упали на раскаленный бетон и с шипением испарились. Тьма салона втянула в себя белые ноги, дверца захлопнулась с резким лязгающим звуком. Я уже ничего не видел, кроме белой-пребелой машины. Машина рванула с места и умчалась. Я опустил глаза и посмотрел на бетон. На нём не было ни пятнышка. Только одинокая белая бабочка, невесть откуда взявшаяся, порхала у самой земли под ногами.

Акция длиной в несколько месяцев

Это была какая-то странная, загадочная встреча. Образ женщины отпечатался в моей голове как фото с неправильной экспозицией.

Эта встреча случилась как раз после того, как головная фирма и сто пятьдесят разбросанных по всей стране филиалов и контор одновременно начали «акцию длиной в несколько месяцев». «Акция» — это такая крупномасштабная кампания по поиску новых клиентов и заключению с ними договоров о страховании. Она развернулась в июне — июле, накануне очередной годовщины создания фирмы. Каждое местное отделение в соответствии с полученными от руководства компании разнарядками должно было мобилизовать всё ресурсы для выполнения поставленных задач. Короче говоря, даже штатные работники вроде меня, не говоря уже о внештатных, должны были без всякого предупреждения вламываться в дома потенциальных клиентов с целью убедить их подписать соглашение. В такой обстановке как-то не до мыслей о женщинах.

Тем не менее, открывая дверь очередного незнакомого дома, я всё надеялся, что сейчас ко мне выйдет та самая женщина с красивой длинной шеей. При этом мне почему-то и в голову не приходило, что сама память об эпизоде у кассы супермаркета вообще давно должна была без следа раствориться в июньском небе. Прежде чем нажать на кнопку домофона, я всякий раз призывал: «Ну выйди, фламинго, выйди ко мне!» К сожалению, у выходивших женщин шеи не были длинными: они были либо короткие, как у сов, либо толстые, как у собак. Если же — а такое случалось чрезвычайно редко — у женщины, открывавшей дверь, шея всё-таки была длинная, её сплошь покрывали морщины, как змеиное тело.