Теперь я твоя мама - [55]

Вчера мы повезли его в Лехинч позаниматься серфингом. Он катался на доске на небольших волнах, как заправский серфер, гордый и уверенный. Он показал тебе, как кататься на животе на твоей маленькой доске. Я слышала твои радостные крики, перекрывавшие даже шум прибоя.

Вы оба повернулись к виндсерферу, который прошел недалеко от вас и направился к воде. Он поставил парус и выровнял доску так, чтобы стать частью большой изогнутой полны, несшей его вперед. Когда он бросил парус на песок, Джои подошел к нему. Я хотела вытереть тебе волосы, но ты поспешила за ним, словно преданный щенок. Джои и виндсерфер не обращают на тебя внимания. У него, как и у Дэвида, привычка размахивать руками во время разговора. Очевидно, что они говорят о волнах. Ты рисуешь вокруг них круг на песке и пишешь ваши имена – Джой и Джои.

К тебе вразвалку подошел какой-то маленький мальчик. Ты загребла для него немного песка, потом вы соорудили носочный замок и насобирали ракушек, чтобы украсить его башенки. Ты подбежала ко мне, порылась в пляжной сумке и достала игрушечного белого медведя, чтобы показать его мальчику. Вы установили его на верхушке замка. Виндсерфер закончил разговаривать с Джои и подхватил маленького мальчика на руки. Какая-то женщина, лежавшая на скале с открытой книгой на лице, поднялась и протянула руки к малышу.

– Мой друг Дилан даст мне попробовать его доску и парус, – сообщил Джои. – Он классный.

– Нет, не он, – возразила ты. – Ты классный, Джои. Ты очень, очень классный!

Глава тридцать вторая Карла

Джина, понимая, что дни рождения ее детей были тяжелым испытанием для Карлы, всегда приглашала ее таким голосом, словно была перед ней в чем-то виновата. Не прийти на очередной день рождения означало бы для Карлы, что она стала изгоем в их обществе. Она понимала противоречивые чувства Джины и приходила на праздник всего на пару часов. Над воротами плавали в воздухе воздушные шарики, а над входом в дом висел плакат, на котором было написано, что Шейну и Стивену Келли в этот день исполняется два года. К радости Джины, погода была хорошая, и дети играли в большом надувном замке, который она заказала специально к этому случаю.

Лео в переднике хлопотал возле гриля, время от времени отхлебывая пиво из бутылки. Мужчины окружили его, а женщины, расположившись в шезлонгах, присматривали за детьми. Карла заметила, что, когда она появилась, на какое-то мгновение все притихли. Карла Келли – олицетворение ночного кошмара любой матери! Потом они как ни в чем не бывало возобновили разговор, но Карла понимала, что инстинктивно каждый бросил тревожный взгляд на своего ребенка.

– А вот и я, дорогая!

Мать появилась на террасе и пригласила ее присоединиться к компании. Отказаться было невозможно. Джанет похлопала рукой по пустому шезлонгу рядом с собой.

– Как ты, дорогая? – Она повернула голову, подставляя щеку для поцелуя. – Я звонила тебе вчера трижды. Ты не получила мое сообщение?

Карла присела и взяла бокал вина.

– Я была так занята, – легко соврала она. – А как у тебя дела?

– У меня все хорошо, спасибо. – В ее голосе появились металлические нотки. – Слишком занята, чтобы позвонить родителям?

– Извини, у меня сейчас голова забита совсем другими вещами.

– Ты имеешь в виду развод?

– Я не… Слушай, мама, это правда не твое дело.

– Не глупи, Карла. Конечно, это мое дело. Ты отдаешь мужа, словно жертвенного агнца, этой женщине… как там ее имя… Карен…

– Шарон. И она друг Роберта, не больше.

– Карла, дорогое мое дитя! Я живу слишком долго, чтобы поверить, что существует такая вещь, как платоническая любовь между мужчиной и женщиной. Ты с таким же успехом можешь уговорить остаться кота ночью дома.

– Шарон через несколько месяцев выходит замуж за замечательного человека.

– Если бы я делала ставки, то ни за что не поставила бы на это. Честно говоря, Карла, ты ведешь себя очень глупо. Роберт дает тебе второй шанс. Он был рядом с тобой, когда другие мужчины уже ушли бы. Эта кошмарная программа… – Она поморщилась и промокнула лоб платком. – Он хочет начать все сначала, и самое малое, что ты можешь сделать, – это пойти ему навстречу. В противном случае ты разобьешь сердце отцу…

– Я не хочу никому разбивать сердце, – ответила Карла. – Но я приняла решение, и Роберт смирился с ним.

– Но это безнадежно… Как долго еще… – Не в силах сдержаться, Джанет ударила кулаками по подлокотникам. – Если бы Исобель умерла при рождении, ты бы уже двигалась дальше, родила бы другого ребенка…

– Это не одно и то же. Неужели вы не можете понять? Именно незнание не дает мне возможности принять это.

– Даже если Роберт и все мы думаем, что она мертва?

– Вы сами решили поверить в это.

– Но даже если мы ошибаемся, даже если каким-то чудом тебе удастся отыскать ее, она уже будет чьей-то шестилетней дочкой. Как ты собираешься наладить отношения с ней? Извини, если мои слова звучат жестоко, Карла, но настало время принять суровую правду. Люди постоянно имеют дело с горем, но не позволяют ему определять их дальнейшую жизнь. – Помада Джанет была слишком красной для ее тонких губ. – А это разрушает нас всех. Джина беспокоится…