Теперь я твоя мама - [123]

– Как обычно, за словом в карман не полезешь.

– Я люблю тебя, Джои.

На этот раз она произнесла это вслух.

Улыбка сползает с его лица.

– Не надо, Джой, – просит он, но она машет рукой, чтобы он замолчал.

– Это всего лишь любовь, – говорит она, – а вовсе не очередное обострение глупости. Я хочу, чтобы сохранились наши обычные отношения. Брата и сестры. Я не хочу изменений. Понимаешь?

– Да, понимаю.

Он наклоняется и прижимает ладонь к ее щеке. Его глаза сужаются, а взгляд, кажется, проникает глубоко ей в душу, словно он тоже помнит ту вечеринку, когда на мгновение кровь и родство больше не имели значения и запретные поцелуи почти нарушили табу.

– Что бы ни произошло в будущем, ты всегда будешь частью меня.

Кто может сказать, что такое семья? Она определяется плотью и кровью? Обстоятельствами или причудами судьбы? Секретом, похороненным в могиле? И важно ли это, если их объединяет любовь?

Она идет с ним до лифта.

– Увидимся, сестренка, – говорит он.

– Пока, братишка.

Она ждет, пока лифт не опустится на первый этаж и он не выйдет из здания больницы. Потом осторожно, с трудом поворачивается на костылях и медленно возвращается в палату.

Глава восемьдесят третья Карла

Она срезала прошлогоднюю траву возле самой земли, пока золотистый отблеск не заставил ее остановиться. Карла опустилась на корточки, всматриваясь, и разглядела небольшой продолговатый участок как раз под окном коттеджа. Примулы только-только начали раскрываться.

В сарае она нашла кирку и лопату и принялась долбить неподатливую землю, превращая цветки и листочки в грязное месиво. Время от времени ей казалось, что копнуть глубже уже не получится. Никакой книги здесь не было, а если она и была, то давно истлела.

По земле протянулись длинные тени. Испытывая острое чувство одиночества, Карла остановилась и оперлась о ручку лопаты. Краем глаза она заметила какое-то движение, и это ее испугало. Из коттеджа выскочила крыса. Быстро работая лапками, она пронеслась по кучам глины и исчезла. Ноги Карлы подогнулись. Не удержавшись, она сползла в свежевырытую яму и оказалась по колено в земле. Глина и камешки засыпались ей в сапоги. Вдруг что-то сдвинулось под ее ногами. Карла рванулась, ухватилась за ствол фруктового дерева и выбралась наверх. Поднялся ветер. По спине у нее бегали мурашки, но она заставила себя посмотреть вниз. Пластиковый пакет… Она нашла то, что искала.

Карла смахнула с рук землю и отошла от места, где Сюзанна Доулинг похоронила свою несбывшуюся мечту.

Уехала последняя полицейская машина. Свет ее фар померк вдали, и Карла увидела, что тьма опускается на Буррен. Вернувшись в дом, она поставила чайник на огонь, поговорила с Джой по телефону и пообещала приехать на следующий день. Должны были провести анализ ДНК вещества на одеяле, в которое Сюзанна Доулинг завернула своего ребенка. Карла не сомневалась, что анализ покажет совпадение с ДНК Дэвида. Неудивительно, что Джой было так трудно завоевать любовь Сюзанны. Она не знала, что ее чувства угасли, когда первые комья земли покрыли эти останки.

Карла вошла в оранжерею и здесь впервые почувствовала присутствие женщины, прожившей жизнь, которая должна была принадлежать ей. Оранжерея была просто пристройкой к старому коттеджу, но Сюзанна сделала ее своим домом. Плетеные из ивы диван и кресла, стол с металлическими ножками и стеклянной столешницей, безделушки и свечи. Она сидела здесь по вечерам, смотрела на закат, писала в Судебной книге и выла от тоски за стеклянными стенами.

Слепой жеребец стоял на небольшом каменном столике, по углам которого расположились горшки с юккой и плющом. Растения погибли, так как их никто не поливал, а жеребец был покрыт пылью. Карла видела его стиснутые в свирепом оскале зубы и косящие от ярости слепые глаза.

Она вернулась к задней двери. От кирки отвалилось несколько комьев грязи, когда Карла несколько раз ударила ею об стену Она занесла кирку в оранжерею и высоко подняла над головой. Кирка с легкостью разрезала ткань подушек. Потом Карла разбила стеклянную столешницу, отступив на шаг, чтобы в нее не попало битое стекло. Она одним взмахом смела с полок безделушки и увидела, как фотография Сюзанны Доулинг в серебряной рамке разбивается вдребезги. Осколки поблескивали на деревянном полу. Карла так дрожала, что с трудом устояла на ногах. Она топтала осколки, пока они не превратились в пыль.

В искусственном свете поблескивал жеребец, навеки застывший в стремлении убежать от шор слепоты. Карла с такой силой ударила по постаменту, что почти полностью разрушила его. Она подняла кирку для последнего, решительного удара. Замок на выдвижном ящичке отвалился, и стала видна часть содержимого. Ящик заело, потому что Карла порядком повредила его первым ударом, но ей все же удалось выдвинуть его. Она отнесла дневники в кухню. На плите горел газ, который согрел ее. Карла принялась перелистывать страницы. Ночь сменилась утром, а она все сидела в той же позе и читала. Она была совестью Сюзанны Доулинг. Призраком, который постоянно дышал ей в затылок. Все становилось на свои места. Она дочитала последний дневник и начала с самого начала.