Теория невероятности - [62]

Самолет делал разворот и заходил на посадку в аэропорту далекого и жаркого Шарм-Эль-Шейха. Ярко светило солнце, освещающее посадочную полосу большого аэропорта, в котором стояло несколько десятков самолетов самых разных компаний мира. Сергей попал в Шарм-Эль-Шейх достаточно случайно. Просто на сегодня билета до Табы не было. Только на послезавтра. А в Шарм подвернулся чартер, так что и билет оказался довольно небольшим по цене. Почему именно Табу? Он был уверен, что Марк Креймер находится именно в Египте. Почему в Египте? А где легче затеряться? В полицейском Израиле или туристическом Египте? Меняй только вовремя отели и ты в безопасности. Или почти полной безопасности. А Таба – это город, который граничит с Элатом, фактически, пройди пару метров – и ты на территории Израиля. Если у тебя израильский паспорт, то… вообще проблем нет. Переехал границу – туда и обратно и так хоть по пять раз на дню. Насколько я знаю, больших пробок на границе не возникает. Особенно по утрам и днем. В основном, как говорят, пробки возникают в вечернее или ночное время, в крайнем случае, ранним утром. Кстати, все звонки были сделаны примерно в одно и тоже время – днем по местному времени. От двух до пяти часов. Пока все складывалось удачно. Самолет наконец-то коснулся земли (это был Боинг, а этой фирме Сергей, почему-то доверял больше, чем другим, поэтому и не нервничал так откровенно). Сергей сразу же нашел таксиста, который согласился отвезти его в Табу. Еще бы. Таксист сразу же заломил несусветную цену. Сергей на английском объяснил ему, что цены на бензин падают и предложил сумму в три раза меньшую. После пяти минут обязательной торговли они с таксистом вышли на более-менее приемлемую сумму. Таксист помог Сергею сложить нехитрую кладь в его старенький Форд девяносто третьего года, что-то напевая, бросился на свое сидение и сразу же включил кондиционер. На улице было градусов сорок, а то и немного выше. Дело шло к полудню, поэтому Сергей понимал, что без кондиционера ему в дороге будет крышка. Водитель начал выкручивать по дороге из аэропорта – он сделал несколько виражей, в ходе которых менял направление движения на совершенно противоположное. Потом они выехали на шоссе, и тут же натолкнулись на контрольно-пропускной пункт. Металлические бочки стояли в виде небольшого лабиринта. Водитель что-то прогорланил подошедшему офицеру, тот попросил документы, посмотрел паспорт Сергей, вернул ему и машина ловко пробралась между импровизированных заграждений и поехала дальше. Такие заграждения встречались еще раз пять, не менее, и всюду дежурили внимательные солдаты в неизменной черной форме.

Водитель, невысокий полноватый араб сорока примерно лет был постоянно весел, что-то все время напевал и старался вызвать Сергея на разговор. Сергей уважительно слушал всю ту муть, какую обычно вешают на уши благодарному пассажиру разговорчивые извозчики, и про экономический кризис, и про то, что туристов становится все меньше, и про то, что их страна зависит от поставок нефти из арабских стран. А из-за пиратов Суэцкий канал приносит все меньше дохода. А его брат был на одном из кораблей, когда их атаковали пираты, но рядом шли индусы, они расстреляли катер и правильно сделали. Тому, что индусы катер расстреляли, Сергей поверил, а тому, что на корабле был брат таксиста – нет. Иначе он рассказывал совсем другими словами. Дорога пошла по пустыне. Голые скалы всех оттенков желтого и серого практически не имели растительности. То тут, то там на остролистных чахлых деревцах сидели козы. Животные умудрялись выбраться прямо на крону и там пировали в свое удовольствие.

– Это бедуинские поселения. – объяснил немного оторопевшему Сергею таксист, который стал тут же и экскурсоводом. – Там построены дома, но они в домах жить не хотят. Предпочитают свои домики.

Государственные домики больше напоминали тюрьму: бетонная коробка с узкими окнами не производила впечатление жилища с удобствами. В таком доме должна была стоять жара неимоверная. А ночью, когда становится холодно?

Жилище бедуина было похоже на другую коробку, собранную из кусков пластика, каких-то шкур, кусков листового железа. О том, что это жилище обитаемо свидетельствовали несколько верблюдов, баранов и коз, которые паслись рядом с жилищем. Людей видно не было. Нет, вышла женщина, худая, замотанная в мусульманскую одежду с ног до головы. Бедуинка подошла к козам, в ее руках был какой-то сосуд. Дорога резко свернула, и они стали ехать почти под какой-то скалой.

То тут, то там Сергей видел солнечные батареи, которые стояли около опор электропередач, там же находились какие-то сооружения, скорее всего, аккумуляторные станции. Вот миновали еще один блокпост. Пустыня поражала обилием тонов. Не красок, нет, но оттенков – все разновидности красного, желтого, серого, их самые невообразимые смеси завораживали и притягивали взгляд. Он понял, почему здесь можно жить: красота пустыни создает ту ауру, в которой и живут тут люди. И все-таки чего-то не хватало. Какого-то цвета, чего-то такого родного и привычного. Конечно. Зеленый! Он тут почти что отсутствовал. То тут то там попадался какой-то чахлый кустарник, который радовал глаз пожухшим зеленым, да эти странные низенькие то ли деревца, то ли кустарники, на которых (в прямом смысле этого слова) паслись козы.