Теория небесных влияний. Человек, Вселенная и тайны космоса - [2]

Разумеется, одна из главных трудностей на пути такого сравнительного изучения состоит в том, что все эти модели выражены на разных языках, а для неподготовленного ума иной язык означает иную правду. На самом деле, это характерная иллюзия человеческого ума в его обычном состоянии. Даже небольшое развитие восприятия открывает, что, напротив, один и тот же язык, одна и та же формулировка может заключать в себе диаметрально противоположные значения, тогда как языки и формулировки, на первый взгляд не имеющие ничего общего, на самом деле способны относиться к одной вещи. Например, хотя слова «честь», «любовь», «демократия» используют все, почти невозможно найти двух человек, которые придавали бы им один и тот же смысл. Поэтому различные употребления одного и того же слова могут быть совершенно несопоставимы. С другой стороны (как бы странно это ни выглядело), Шартрский собор, колода карт Таро и некоторые многорукие и многоголовые бронзовые изваяния тибетских божеств на самом деле являются выражениями абсолютно одних и тех же идей, то есть они прямо сопоставимы.

Поэтому здесь необходимо рассмотреть вопрос о языке по отношению к построению модели Вселенной, к описанию схемы единства. В основе своей языки или формы выражения различаются в соответствии с тем, к какой человеческой функции, известной или потенциальной, они обращаются. Например, какая-то идея может быть выражена философским или научным языком (то есть обращаться к интеллектуальной функции человека), религиозным или поэтическим языком (для обращения к эмоциональной функции), ритуалом или танцами (для обращения к двигательной функции) или даже запахами или позами тела (чтобы затронуть инстинктивную физиологию).

Конечно, наиболее полные модели Вселенной, созданные школами в прошлом, имели своей целью совмещение воедино самых различных способов формулирования того, что они желали выразить, – чтобы иметь возможность обращаться к нескольким или всем функциям одновременно и таким образом частично компенсировать противоречие между различными сторонами человеческой природы, о которых мы уже упоминали. В готическом соборе, например, были успешно совмещены языки поэзии, поз, ритуала, музыки, запаха, живописи и архитектуры. Нечто подобное, по-видимому, было сделано в драматических представлениях Элевсинских мистерий. К тому же в некоторых случаях – например, в пирамиде Хеопса – язык архитектуры использован не только ради символизма формы этого сооружения, но с целью создать у человека, проходящего через строение по заданному маршруту, совершенно определенный ряд эмоциональных впечатлений и шоков, имеющих некий смысл в самих себе и рассчитанных на то, чтобы открыть человеку его собственную природу.

Все это означает объективное использование языка – то есть применение определенного языка для передачи некой идеи с заведомым знанием о создаваемом впечатлении, затрагиваемой функции и типе человека, воспринимающем информацию. Но мы должны добавить, что такое использование языка в жизни обычно не встречается (за исключением, может быть, элементарных форм рекламы), и это высшее применение может исходить только (прямо или косвенно) из знания, полученного в высших состояниях сознания.

Помимо форм языка, которые человек воспринимает своими обычными функциями, существуют и другие, происходящие из сверхнормальных функций и обращающиеся только к ним, то есть к функциям, которые в человеке могут быть развиты, но которые он обычно не использует. Например, существует язык высшей эмоциональной функции, в котором одна формулировка способна передавать – либо одновременно, либо последовательно – огромное число значений. Некоторые из самых прекрасных стихотворений, которые никогда себя полностью не исчерпывают, всегда приносят ощущение свежести и не могут быть поняты до конца, принадлежат, вероятно, к этой категории. Нет сомнения, что Евангелия написаны таким языком, и поэтому каждый их стих 100 людям способен нести 100 различных, но никогда не противоречащих друг другу смыслов.

В языке высшей эмоциональной функции и особенно в языке высшей интеллектуальной функции символы играют очень большую роль, ибо они основаны на понимании истинных аналогий между большим космосом и меньшим, между формой, функцией или законом в одном космосе, использованных как намек на соответствующие формы, функции и законы в других космосах. Это понимание принадлежит исключительно высшим или потенциальным функциям в человеке; достигая же обычных функций (например, функции логического мышления), оно всегда создает ощущение недоразумения и даже подавленности.

Еще более высокие уровни эмоционального языка вообще не нуждаются ни в каком внешнем выражении и поэтому не могут быть поняты неправильно.

Данное отступление о языке необходимо для того, чтобы отчасти объяснить форму настоящей книги, поскольку она сама (и это должно быть заранее принято) стремится быть моделью Вселенной – то есть собранием или схемой всего доступного знания, систематизированного с целью показать некое космическое целое или единство.

Она, по сути, написана научным языком и поэтому обращается в первую очередь к интеллектуальной функции и к людям, в которых эта функция преобладает. Конечно, автор прекрасно понимает, что из всех языков этот язык является самым медленным, самым скучным и зачастую наиболее трудным для восприятия. Язык, скажем, хорошей поэзии, мифов или волшебных сказок намного доходчивее и сумел бы донести эти идеи до эмоционального понимания читателя с гораздо большей силой и быстротой. Позднее, возможно, в этом направлении будет предпринята некоторая попытка.