Теория механизмов и души - [8]

   Там, в мягких уютных чёрных "гнёздах", сидели четыре дюжины крупных гранёных голубоватых кристаллов памяти, "искр" -- огромной ценности и одного из главных двигателей нашего технического прогресса. Эти камни содержали "разум" машинатов, наборы простейших на человеческий взгляд последовательностей действий, позволявших этим сложным автоматам заменять людей там, где это было удобно и зачастую необходимо: на простых, монотонных и тяжёлых работах.

   Кристаллы памяти изготавливают на Светлой стороне, и способ их создания держится в строжайшем секрете. Примерно как у нас -- секрет заводных механизмов, позволявших машинатам работать очень долгое время, одного оборота ключа хватало на полчаса работы. Вот такие "сырые", новенькие искры содержали в себе необходимый базис: хождение, управление руками и ногами, команды сесть-встать, спуск и подъём по лестнице, подъём и ношение разных предметов. В общем, тот набор движений, которыми человек овладевает в течение первых циклов жизни.

   Потом, когда станет ясен профиль работы того или иного машината, приглашённый специалист из свелов привезёт чёрный ящичек прибора, именуемого "программатором", и добавит каждой искре "индивидуальности". А многим ничего добавлять и не придётся, для некоторых работ вполне достаточно было основного набора действий. Главное, чтобы машинат распознавал команды на обоих языках (на тенском и свелском), потому что было неизвестно, куда он попадёт после продажи: примерно половина этих сложных механизмов отправлялась на Светлую сторону.

   Моей задачей сейчас было провести всестороннюю проверку кристаллов и передать их на завод: руководству было проще подобные сложные и редкие работы поручать сторонним исполнителям. Работа эта была довольно скучная и монотонная, но зато за неё отлично платили. А главное в моём случае, она помогала отвлечься от ненужных мыслей.

   Проверка была по сути проста и состояла из двух этапов: сначала внимательный внешний осмотр, потом -- проверка содержания. Чтобы не разбирать каждый раз машината и не гонять его по многочисленным одинаковым тестам, я давно уже собрала для проверки небольшой прибор, полностью заменявший в этом смысле сложный механизм и внешне представлявший собой небольшой ящик с лампочками. Когда та или иная команда толковалась уложенной внутрь искрой правильно, соответствующая лампочка зажигалась. А вот для проверки в сомнительных случаях уже приходилось использовать многострадального машината.

   Этот болван, как пренебрежительно называли их в народе, был очень старым и потрёпанным, заслуженным настолько, что удостоился даже собственного имени -- Геш. Он вышел из числа самых первых серийных машинатов, выпущенных ещё до моего рождения. Свою карьеру начинал в шахте на физически тяжёлой работе -- махал лопатой в компании десятка "сородичей" под руководством опытного горняка. Потом механизм износился, был списан и заменён новой, более совершенной моделью, и тогда Геша купил мой отец. Папе был нужен более-менее рабочий образец для экспериментов и надёжная рабочая сила, чтобы таскать тяжести, а новенький машинат стоит больших денег. В принципе, мы никогда не бедствовали, но смысла в таких тратах никто не видел: нужные функции он выполнял, и ладно. А ещё служил для меня наглядным пособием, и вторая жизнь у этого болвана случилась гораздо более насыщенной, чем была первая.

   Собственно, именно тогда он и стал с моей лёгкой руки Гешем, заменив всех кукол и игрушки, вместе взятые. В самом деле, как могут быть интересны игрушечные плюшевые щенки, когда есть вот такой железный друг, который почти настоящий, да ещё может кучу всего такого, чего больше никто не может. Нет, нормальные друзья-ровесники у меня тоже были, я не сидела целыми днями в отцовской мастерской, но они в основном разделяли моё увлечение техникой.

   -- А это ещё что? -- растерянно хмыкнула я, разглядывая через объектив очередной кристалл.

   Предыдущие две дюжины почти не отличались друг от друга, разве что один был подозрительно мутным, на другом была царапина, а на третьем -- небольшой скол. В остальном -- одинаковый бледно-голубой цвет, небольшое пятнышко в центре, похожее на каплю чернил. Одинаковая круглая огранка с коническим углублением на основной плоской грани. Те три явно были обыкновенным браком, и предстояло выяснить, насколько он критичен. А вот очередной камень отличался слишком существенно, чтобы можно было махнуть на это рукой.

   Во-первых, он на просвет был не бледно-голубым, а насыщенно-синим. На чёрном фоне ящика разница не бросалась в глаза, но на белой ткани сразу стала заметной. Во-вторых, чёрное пятно внутри было значительно больше: если в прочих оно составляло около миллиметра в диаметре, то здесь было очень тесно вписано в кристалл, едва не касаясь его стенок. А ещё мне показалось, что он гораздо тяжелее. Проверить последнее оказалось просто, на столе специально для этих целей стояли аптекарские весы: взвешивание было частью обязательной рутинной проверки.

   -- Очень интересно, -- хмурясь, протянула я и сдвинула окуляры на лоб. Разница была не просто ощутимой, эта странная искра весила в пять раз больше своих товарок. -- Давай-ка познакомимся поближе, подружка! -- проворковала ласково.