Теория литературы. Чтение как творчество - [10]

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя? —

терзался Ф. И. Тютчев[24].

Художественное пространство и время в литературном произведении являют собой образцовый полигон для испытания человеческих характеров, обнаружения в них скрытых подчас от самого человека причин и следствий, его мыслей, слов, поступков. Как это происходит?

В марте 1873 г. Софья Андреевна Толстая писала сестре о работе Льва Николаевича над новым романом: «…А все лица из времен Петра Великого у него готовы, одеты, наряжены, посажены на своих местах, но еще не дыщат. Я ему вчера сказала, и он согласился, что правда. Может быть, и они задвигаются и начнут жить, но еще не теперь»[25].

Читателю важно знать, что до начала действия в произведении писатель представляет себе (кто более, кто менее) основные черты мировоззрения и характера персонажей, их расстановку и взаимоотношения, но после того, как они начали «жить и дышать», власть художника над ними ограничена. Только наивные люди могут думать, что писатель распоряжается героями произведения произвольно, по своему усмотрению – захотел женил, захотел убил. Следует видеть глубокий смысл в главе «Бунт героев» из «Золотой розы» К. Г. Паустовского:

«Кто-то из посетителей Ясной Поляны обвинил Толстого в том, что он жестоко поступил с Анной Карениной, заставив броситься под поезд.

Толстой улыбнулся и ответил: «Это мнение напоминает мне случай с Пушкиным. Однажды он сказал какому-то из своих приятелей: «Представь, какую штуку удрала со мной моя Татьяна. Она замуж вышла. Этого я никак не ожидал от нее». То же самое я могу сказать про Анну Каренину. Вообще герои и героини мои делают иногда такие штуки, каких я не желал бы! Они делают то, что должны делать в действительной жизни и как бывает в действительной жизни, а не то, что мне хочется».

Все писатели хорошо знают эту неподатливость героев: «Я в самом разгаре работы, – говорил Алексей Николаевич Толстой, – не знаю, что скажет герой через пять минут. Я слежу за ним с удивлением»[26].

И действительно: если бы писатель не Следовал за героем, наблюдая за ним в ситуациях, которые придумывал или использовал для выявления мотивов его поведения, особенностей мировосприятия, психологии персонажа, иерархии ценностей и т. п.; если бы ему, писателю, все было известно о герое еще до начала работы, художественная литература просто потеряла бы смысл. Другое дело, что истории литературы ведомы случаи, когда иные писатели подгоняли «задачку под ответ», когда герои говорили и совершали то, что было нужно их творцу, а не то, что вытекало из логики их характеров. Но ведь и итог всегда был печален: такое несовпадение уничтожало художественную литературу, переводило сочинение в разряд окололитературных поделок.

Свою книгу о сюжете В. В. Шкловский назвал словами Л. Н. Толстого – «Энергия заблуждения». Во многих художественных произведениях героями движет желание отыскать истину, преодолеть свои ошибки и заблуждения, разобраться в себе, что вместе с ними совершает и читатель.

В рассказе А. П. Чехова «Дама с собачкой» обнаруживается оппозиция «казалось – оказалось». Гурову казалось, что любви, как о ней пишут в книгах, не существует, что это красивые выдумки для обмана, но встреча с Анной Сергеевной перевернула его душу: оказалось, что любовь есть и что это – счастье.

Художественная литература выступает своеобразной моделью жизни. Как в науке и технике те или иные идеи, изобретения испытываются сначала в лабораториях, в миниатюре и лишь затем становятся достоянием каждодневной практики, так и в литературе – писатель обнаруживает какие-то черты, свойства, особенности психологии и поведения человека, которые впоследствии осмысливаются как общечеловеческие. Выявленные сначала на модели, они затем открывались всем, и люди говорили: хлестаковщина, обломовщина и т. п. Это тот случай, когда литературное произведение заслуживает высшей оценки: в нем совершено художественное открытие – выявлено, исследовано нечто новое, ранее в человеке неизвестное, незамеченное или неоцененное. Именно в этом моменте наиболее ярко высвечивается уникальность, неповторимость художественной литературы. Ничто не может сравниться с ней в деле познания человека, ибо она воссоздает процесс его эволюции, движения во всех ипостасях, обнаруживающихся в духовном, интеллектуальном мире личности. Ситуации, которые для этого подбирает писатель, призваны в максимальной степени способствовать решению главной задачи любого художественного произведения – исследованию внутреннего мира персонажей, демонстрируя читателю причины и следствия человеческих поступков и слов, заставляя и его самого задумываться над судьбами героев и тем самым удовлетворять свою потребность в самопознании. Гуров – филолог, но служит в банке. Как этот вроде бы незначительный факт «работает» на понимание рассказа в целом?

В подлинно художественном произведении нет мелочей, нет ничего, что не имело бы значения. Размышляя над ним в целом или в деталях, читатель должен пройти тот же или близкий путь, каким шел писатель, разрабатывая и раскрывая систему связей, «сцеплений», в которых обнаруживается в итоге процесс бытия неповторимой человеческой личности – цель предпринятого художественного исследования. При этом в высшей степени важно понимать, что для читателя художественная литература таит в себе возможность все новых открытий в произведениях, давно изученных, казалось бы, досконально.