Теория дрона - [42]
281 «Конфликт происходит между старым мирным эго солдата и его новым военным эго. Он становится все более острым по мере того, как мирное эго осознает, что его жизни угрожает опасность, связанная с безрассудством этого едва сформировавшегося паразитического двойника. Не менее верным представляется утверждение о том, что это старое эго защищает себя от смертельной опасности, спасаясь бегством в травматический невроз, или же что оно определяет себя по отношению к новому эго, которое угрожает его жизни». Фрейд. Цит. соч. С. 245.
282 См.: Rachel MacNair, Perpetration-Induced Traumatic Stress: The Psychological Consequences of Killing, Westport, CT: Praeger/ Greenwood, 2005.
Убивать на расстоянии
– Дорогой, у меня такое чувство, что ты где далеко <…>
– Прости. Нет, я скорее здесь. Ты знаешь, сложно переключатся всякий раз, быть то там, то здесь.
Это как жить одновременно в двух местах.
Словно в параллельных вселенных…
Рассказ о жизни пилота дрона, 2010>283
Целью военных технологий наблюдения, отмечает Харун Фароки, является не столько производство репрезентаций, сколько «“оперативные образы”, то есть образы, которые не представляют объект, а являются частью операции» >284.
То есть цель в данном случае нужна для выцеливания: она предназначена не для того, чтобы представлять объекты, а чтобы оказывать на них воздействие, превращать их в мишени. Функционал глаза соответствует функционалу оружия >285.
Связующим звеном между ними будет изображение на экране, которое само является не столько непосредственной репрезентацией, сколько наглядным изображением, созданным в оперативных целях. На него можно кликнуть, а клик означает убийство. Но непосредственный акт убийства сводится к следующему: переместить указатель или стрелку на небольшие «интерактивные изображения» >286, крохотные фигурки, которые заняли место того, что когда-то было вражеским телом во плоти.
Эта процедура напоминает старый прием забивания гвоздей: практика состояла в том, чтобы «вбивать гвозди или втыкать иголки в восковую фигуру человека, против которого было направлено заклинание, возможно, изначально действительно заключалась в забивании гвоздей… однако со временем, по причине неудобств и риска для производящего процедуру, был выработан более подходящий метод: заменить его восковым “proxy” >[24] живого человека. Подобная практика была известна под латинским названием defixio>287». Эта гипотеза о происхождении восковых кукол, конечно, надуманна, но в ней есть то, над чем можно поразмыслить. В метафорах выбора цели, которыми пользуются операторы, можно услышать странные отголоски этой архаической практики: «to pinpoint» (приколоть), «to nail» (пригвоздить)… То, что когда-то было магической практикой, стало приемом из арсенала высоких технологий.
Но само по себе колдовство, возможно, не исчезло.
Психолог и бывший военный Дейв Гроссман разработал теорию отвращения к убийству. Чем ближе человеческая цель, тем больше изначальное сопротивление, которое необходимо побороть, и наоборот, чем больше дистанция, тем проще перейти к действию. Следуя этой гипотезе, он построил кривую психических реакций, возникающих при использовании различных видов вооружения.
В ситуации, когда дистанция максимальна, когда они не видят своих жертв, военные, пишет Гроссман, «могут не считать, что они убивают живых людей» >288. Именно по этой причине пилоты, уничтожившие тысячи мирных жителей, могут никогда не испытывать по этому поводу угрызений совести>289. По мере того как сокращается дистанция, снижается и возможность психологического отрицания: «На близком расстоянии сопротивление убийству огромно. Когда противнику можно посмотреть в лицо, когда известно, стар он или молод, испуган или разгневан, невозможно отрицать, что человек, которого мы убиваем, не такой же, как мы. Именно в подобной ситуации встречаются отказы убивать» >290.
Эту теорию можно критиковать с разных точек зрения, но меня сейчас интересует ее дальнобойность в эвристическом смысле.
Спектр агрессии по Дейву Гроссману>291
И правда, как поместить в эту схему дрон? В соответствии с критерием дальнобойности, физического расстояния, она должна располагаться в крайнем правом углу, на полюсе максимальной дистанции. Но камеры позволяют оператору видеть цель, как если бы она находилась вблизи. В соответствии со вторым критерием – перцептивной близости – дрон должен располагаться левее по дистанционной стрелке. Проблема в том, что так называемая дистанция охватывает самые различные измерения, которые смешиваются в обыденном опыте, а технологии размыкают и перераспределяют их в пространстве. Теперь становится возможным быть одновременно далеко и близко, в зависимости от неравноценных измерений прагматического соприсутствия>292. Физическая дистанция совершенно необязательно предполагает дистанцию перцептивную. Чтобы вписать дрон в эту схему, необходимо разложить на составные части унитарный термин «дистанция» и преломить горизонтальный луч, который стал рассеиваться.
Операторы видят своих жертв: в этом состоит первая особенность опыта дистанционного насилия, который они получают. Когда они их преследуют, это может длиться неделями.
