Теория дрона - [3]

2 См.: Gerald Krueger and Peter Hancock, Hours of Boredom, Moments of Terror: Temporal Desynchrony in Military and Security Force Operations. Washington, DC, National Defense University, 2010.

3 Все процитированные переговоры являются официальными стенограммами, полученными Дэвидом С. Клаудом, журналистом Los Angeles Times, в соответствии с «Freedom information Act» [Законом о свободе информации (англ.). – Примеч. пер.]. Здесь приведены только выдержки.

Все документы перед обнародованием были подвергнуты цензуре. Полный файл см.: documents.latimes.com/ transcript-of-drone-attack (accessed April 25, 2011). Для понимания контекста см. статью Дэвида С. Клауда: “Anatomy of an Afghan War Tragedy”, Los Angeles Times, April 10, 2011.

Введение

Официальная лексика американской армии определяет дрон как «наземное, морское или авиационное передвижное устройство, управляемое на расстоянии в автоматическом режиме» ⁴. Популяция дронов не ограничивается летающими объектами.

Их разновидностей может быть столько же, сколько родов войск: наземные дроны, морские дроны, подводные дроны и даже дроны подземные, которые воображение рисует в виде огромных механических кротов. Всякое передвижное устройство, всякий управляемый механизм можно подвергнуть «дронизации» начиная с того момента, как на его борту больше нет человеческого экипажа.

Дрон можно контролировать или дистанционно при помощи операторов-людей – по принципу дистанционного управления ⁵, или автономным способом при помощи роботизированных устройств – по принципу автоматического пилотирования. На практике в дронах сочетаются эти способы управления. Армии пока не располагают вступившими в строй «автономными летальными роботами», даже если, как мы увидим в дальнейшем, существуют достаточно продвинутые проекты подобного рода.

«Дрон» – слово профанного языка. Армейский жаргон прибегает к другой терминологии. Они говорят, скорее, о «воздушном транспортном средстве без экипажа» (Unmanned Aerial Vehicle, UAV) или «боевом воздушном транспортном средстве без экипажа» (Unmanned Combat Air Vehicle), в зависимости от того, оснащен механизм оружием или нет.

Эта книга посвящена боевым летающим дронам, которые в настоящее время используются для нанесения ударов, что регулярно находит отклик в прессе. Дронам, которые называют «охотниками-убийцами». Это история глаза, ставшего оружием: «Мы перешли от использования БПЛА, изначально выполнявших задачи разведки, наблюдения и опознания… к настоящему функционалу “охотника-убийцы” вместе с Reaper», то есть «смерти с косой», – название, добавляет этот генерал ВВС, «хорошо передающее смертоносную сущность этой новой системы вооружений» ⁶. Несомненно, лучшее определение этих механизмов, предназначенных для наблюдения с воздуха и превратившихся в машины для убийства, звучит так: «Летающие портативные камеры высокого разрешения, оснащенные ракетами»⁷.

Офицер ВВС Дэвид Дептула определил их основную стратегическую максиму: «Настоящим преимуществом этих беспилотных летательных аппаратов является то, что они позволяют проецировать власть, не проецируя уязвимости»⁸. Выражение «проецировать власть» в данном случае следует понимать как использование военной силы за пределами собственных границ. Это вопрос иностранного военного вторжения, стоящий перед имперской властью: как при помощи силы влиять из центра на остальной мир, который служит его периферией? На протяжении длительного времени в истории военных империй «проецирование власти» было синонимом «отправки войск».

Но именно это уравнение сегодня подлежит пересмотру.

Сохранение при помощи дрона состоит в удалении уязвимого тела, которое помещается вне досягаемости. В нем мы видим исполнение давней мечты, которой вдохновляется история баллистического оружия: увеличить расстояние настолько, чтобы достать противника до того, как он будет в состоянии это сделать в отношении нас⁹. Но особенность дрона заключается в том, что он играет на другом участке пространства. Между гашеткой, на которой лежит палец, и орудием, из которого будет выпущен снаряд, теперь тысячи километров. К расстоянию досягаемости – или расстоянию между оружием и мишенью – добавляется дистанционное управление – расстояние между оператором и его оружием.

Но «проекция власти» – это также эвфемизм, который означает причинение боли, убийство и разрушение. Проделывать все это нужно не «проецируя уязвимости», а это подразумевает, что только уязвимость противника будет подвержена опасности вооруженного насилия и превратится в обычную мишень.

За этой смягчающей военной риторикой на самом деле скрывается утверждение, которое расшифровывает Элейн Скерри: «Изначальное определение, которое как будто противопоставляет наличие ранений их отсутствию, на самом деле скрывает подмену: заменить двустороннюю возможность наносить ранения на одностороннюю»¹⁰. Развивая и усиливая уже существующие тенденции, боевой дрон позволяет устранить одно ограничение: для того, кто использует подобное оружие, становится априори невозможно умереть, убивая кого-то. Война, какой бы асимметричной она ни была раньше, становится абсолютно односторонней. То, что ранее казалось войной, превращается в кампанию по истреблению.