Теория большого надувательства - [28]

Как проверить, сумасшедший я или нет? Снится мне окружающее или не снится? Умножить два на два и узнать, сколько будет в итоге? И если получится четыре, то тогда всё о’кей, я – нормальный? Нет, по-видимому, золотое правило для «сквиза» аналогично золотому правилу для человека. Оно будет звучать следующим образом: если сумасшедший «сквиз» говорит, что он сумасшедший, значит он не сумасшедший.

А если я вижу сон? Будь я человеком из плоти и крови, я, скорее всего, ущипнул бы себя, а так – как определишь? Может быть, именно такие цветные, очень выпуклые, стереоскопические сновидения посещают «сквизов»? Хотя, став «сквизом», я не помню случая, чтобы я когда-нибудь спал!

И тут едва уловимая, почти эфемерная догадка вспыхнула в его мозгу. Но это была не вспышка в сознании, это была перво-наперво вспышка в глазах, так как невыносимо яркий свет на мгновение ослепил его. Он даже не успел поставить светофильтры.

Зрение ещё не вернулось, а он уже понял, что случилось. Это была вспышка взорвавшейся бомбы. Как только картинка восстановилась, он увидел в небе справа от Бенджамина необычное облако, быстро трансформирующееся в гигантский фантастический гриб. Однако его больше привлекла сама башня в этот момент, потому что Биг Бен вдруг дёрнулся, словно почувствовал боль, пошёл трещинами и начал стремительно падать на Алекса. Он должен был бежать, но он стоял на месте, то ли оттого, что не верил собственным линзам, то ли потому, что замешкался от неожиданности. Он так и не успел выскочить из-под громады, обрушившейся на него и похоронившей его тело под колоссальной каменно-металлической массой. Время остановилось.

8

– Ну что, убедился? – спросил Майкл Саймон Третий. С момента нашей последней встречи, в той, иной жизни, он мало в чём изменился и даже сделался как-то ещё живее, чем тогда, когда он был человеком. Я сидел, свесив ноги, на краю короткой бетонной площадки, на которую я только что приземлился.

– Убедился, – ответил я. – И что, никого в живых вы так и не обнаружили?

– Нет, – сказал Майкл. – Первые три года, правда, мы сами были еле живы – восстанавливали разрушенные цеха, осматривались. Но потом регулярно, раз в полгода, делали облёт всей территории. Кроме того, через спутники мы фотографируем самые интересные районы. Ты знаешь, я тоже задумывался над вопросом, кто бы мог уцелеть. Наверное, какие-нибудь ракетчики, находившиеся на боевом дежурстве, экипажи подводных лодок, плавающих глубоко под водой, возможно, лётчики отдельных военных самолётов. Однако всем этим людям, благополучно выбравшимся из катастрофы, нужно было и дальше жить в испоганенном мире, поэтому, по-видимому, они просто поумирали потом, кто раньше, кто позже.

– А те, кто до сих пор сидят в специально оборудованных на этот случай бункерах?

– Не уверен, что они уцелели, иначе мы бы давно их засекли. Прошло столько лет!

С высоты шестьсот метров от поверхности земли хорошо был виден густой зелёный ковёр, протянувшийся аж до кромки горизонта, куда бы ни бросил взгляд. Природа переболела страшной, казалось, неизлечимой болезнью, и теперь гигантские растения заполонили свободные пространства, некогда отвоёванные у них человеком.

– Мне попались большие косяки рыб в Атлантике, – сказал я.

– Да, морская живность водится, кое-что сохранилось. Но в лесах почти пусто. Кстати, прямо под нами, у подножия Конуса, есть несколько муравейников… Ты в Америку летал?

Если у него чётко поставлена разведка, он прекрасно знал, где я был, поэтому врать не имело смысла.

– Я посетил Нью-Йорк. Город совершенно стёрт. Осталась громадная куча мусора, частично заросшая травой. Гора возвышается на месте некоронованной столицы мира. Ничего не напоминает о бывшем мегаполисе… Затем я отправился в Африку. Жёлтый ослепляющий песок и оазисы, одни скорпионы, пауки и черепахи, ни экзотических птиц, ни бегемотов, ни слонов, ни жирафов, ни обезьян… Москва же, на удивление, неплохо сохранилась. Вероятно, туда угодила ракета с нейтронной боеголовкой. Кремль, улицы, проспекты, высотные дома, церквушки, автомобили вполне прилично смотрятся, по крайней мере можно определить, что есть что. А людей нет. Пустыня!

– Да, некоторые города не полностью уничтожены, мы направляли туда экспедиции и нашли много ценного для Колонии.

– Ни ед-и-ного человека! – я продолжал печалиться по поводу трагедии.

Мистер Майкл Саймон Третий близко подошёл ко мне, уселся рядом, тоже свесив ноги с площадки. Если бы мы оба сейчас свалились с неё вниз, то разбились бы насмерть, хотя… я уже перестал верить в собственную смерть.

– Алекс! Я вижу, ты здорово загрустил. Осмотр местности, наших, так сказать, достопримечательностей не пошёл тебе на пользу, – он хлопнул меня по плечу, как настоящий человек. – Брось! Не жалей их, они получили то, что заслужили. Им дали разум, но они не захотели быть разумными. Вместо того, чтобы спокойно жить, растить детей, любить друг друга, познавать вселенную, стремиться к возвышенным идеалам, они понапридумали себе какой-то чертовщины, завели глупые игры и с важным видом начали в них играть. Ну, зачем им понадобились, скажи на милость, вожди, деньги, крестовые походы, виселицы, инквизиция, рабство, войны, религии, гильотина, сокровища, монархия, азартные игры, электрические стулья, спекуляция, государства, короли, напалм, наркотики, секты, – он выплёвывал слова, словно отхаркивал мокроту, – спиртные напитки, проституция, капитализм, людоедство, границы, бомбы, президенты, концентрационные лагеря, цари, фашизм, газовые камеры, лазерное оружие и так далее, и тому подобное? Разве они не смогли бы прожить без всего этого? Нет, они предпочли сами себя уничтожить тому, чтобы как следует подумать. С чудовищной настойчивостью, поколение за поколением они совершали ошибки, ничуть не обращая внимание на собственную историю. Плевать на горький опыт дедов и отцов! Какое мне до него дело! Знаешь, отчего человечество умерло? От лени! Ему было лень шевелить мозгами! Каждый надеялся на мозги другого, и в результате погибли все… Слушай, может, и нам прыгнуть отсюда вон на те макушки деревьев, и дело с концом? Чем мы с тобой лучше людей?