Теория большого надувательства - [26]

Свитер и то, что осталось от джинсов, после путешествия под землёй превратились в настоящие лохмотья. Из-под разодранных мускулов на груди выглядывали окуляры второй пары глаз, спасшие его на «Осаке», когда к чёрту снесло башку. Если бы его сейчас увидел кто-то из людей, то тот оторопел бы. Но никого нигде не было. Он выбрался из лужи, оторвал куски оболочки, мешающие идти, пошёл, сам не зная куда.

Обрывки водопроводных и канализационных труб, крошево из мраморной плитки, кафеля, черепицы, кварца, кирпича, искорёженные предметы, назначение которых лишь смутно угадывалось, пыль и грязь, нагромождение каких-то непонятных изуродованных механизмов – вот, что встречалось на пути.

Он шёл и шёл, а пейзаж не менялся. Те же развороченные дома, те же заваленные мусором улицы, на улицы совершенно не похожие, порой абсолютно непроходимые. Небо было свинцовое, кое-где – тёмно-синее до почти чёрного. Впереди что-то горело. Он приблизился. Какая-то бесформенная шипящая масса. «Где же люди? – подумал он. – Неужели все погибли при землетрясении?» Опасаясь воздействия высокой температуры, он быстро обогнул горевшее, но, пройдя несколько шагов, обернулся. С краю, в уже тлеющем месте, он уловил фрагмент костей руки человека. Он вдруг понял, ЧТО это горит. По общему объёму там было не меньше пяти-семи человек, хотя, может быть, и больше.

Он пошарил в эфире. Ни одна радиостанция не работала! Эфир был пуст, лишь щелчки и помехи. Он подключил телеприёмник – в глазах возникла картинка включённого экрана телевизора, у которого отсутствовала антенна. «Странно, – озадачился он, – вероятно, я серьёзно испорчен.» Однако где-то в закоулках ячеек вкрались сомнения. И чем дальше он продвигался, тем подозрения становились сильнее.

Город он знал плохо, поэтому не имел чёткой цели в конце пути. Он просто хотел разобраться, что произошло, и какие последствия получились в результате. Он блуждал по бесконечному лабиринту довольно долго. К сожалению, его наручные часы потерялись где-то в библиотеке, а хронометр внутри тела почему-то не был предусмотрен, и время приходилось определять ориентировочно. Справа и слева что-то опять дымилось, но он не пошёл выяснять, что это такое. Эфир по-прежнему безмолвствовал. Ни одна живая душа не попадалась на дороге. Не было слышно ни плача, ни вопля. Он всячески отгонял от себя мысль, которая всё прочней и прочней укоренялась в мозгу. «Слишком страшно, чтобы в это поверить. Слишком жестоко и несправедливо. Слишком жутко», – думал он.

Неожиданно перед ним предстала река. Река, ещё вчера искрившаяся на солнце, катившая свои зеленоватые воды в море, сегодня казалась мёртвой и мрачной, она парила. Вода была грязно-пепельного цвета, как от сажи и копоти, носящихся в воздухе и оседающих на ней, так и от отражающегося аспидного неба. С левой стороны высился мост, точнее то, что от него осталось – из воды торчали сваи, разорванные рельсы неестественно выгибались, обгоревший локомотив и четыре пристёгнутых к нему вагона образовывали цепочку, один конец которой размещался на мосту, другой уходил на дно реки. Вид у вагонов и локомотива был ужасный.

Он решил пойти направо, вдоль реки, здесь почти не было завалов, мешающих нормальному ходу. Радио– и телестанции не подавали никаких признаков жизни. Человеческих существ, а также движущихся объектов не просматривалось, несмотря на то, что он всякий раз менял увеличение, заглядывая во все подозрительные места.

Он попробовал связаться со спутником. Линия функционировала! В его мозгу, не в голове, а там, внутри тела, имелся небольшой банк данных с телефонными номерами своих знакомых. Он позвонил в Россию, Японию, потом в Канаду и Аргентину. Везде молчали! Он набирал цифры снова и снова, опять и опять. Никакого ответа!

«Разве такое возможно?! Я не могу постичь смысла в случившемся! То, что свершилось, самая громадная глупость, сделанная людьми! Самоубийство! Как они пошли на это? Ведь оно не свойственно человеку! Кто начал первым? Теперь не определишь, просто некому определять. Да и какая разница, чья ракета взлетела раньше: русская, американская, китайская, корейская или арабская?! Что толку, если сначала надавил на кнопку Бен Гаден или президент Соединённых Штатов?! Кому стало лучше? Кто победил? Победил холокост! – подумал он. – Войну развязал, конечно, конкретный человек, с именем и фамилией, но были и те, кто подталкивали его к этому безумному шагу, такие же маньяки, как и он, и были те, которые спокойно ждали, когда, наконец, он решится, чтобы самим поучаствовать в бойне. Поэтому главы государств, обладающие дичайшим правом распоряжаться чужими жизнями, воспользовались шансом посходить с ума.

Нельзя считать только Гитлера единственным автором второй мировой войны, правительства других стран планеты, преследующие свои корыстные преступные цели или сохраняющие нейтралитет, не менее его виноваты в её возникновении. Однако игры с ядерным оружием заканчиваются всеобщей смертью. Кто оказался в выигрыше? Кучки подонков, сидящие в бункерах на разных континентах, не знающие теперь, хватит ли им еды, кислорода и водки, чтобы дождаться того момента, когда им будет можно вылезти на поверхность без антирадиационного костюма и противогаза, заменившие себе солнечный свет на лампы дневного света, наполненный запахами воздух на затхлую атмосферу подземелья? Сгорело всё живое: люди – дети и взрослые, мужчины и женщины, чёрные и белые, верующие и атеисты, дураки и умные, честные и лживые, смелые и трусы, евреи и истинные арийцы, коммунисты и националисты, карлики и гиганты, нищие и богатые; сгорели птицы, животные, насекомые, те, что плавали, бегали, летали; сгорели деревья, кустарники, трава. Зачем они это сделали?! Ведь каждый знал, что в случае если разразится третья мировая, атомная война, победителей не будет, однако они допустили всесожжение!»