Теоретик - [56]

«Гудрон, наверное, тоже до вечера пытается пиво растянуть», — невольно улыбнулся я, одновременно откусывая от батончика. Самую малость, буквально чуть-чуть.

Растянуть до вечера не получилось ни у меня, ни у Гудрона. Если бы он действительно поставил себе такую цель. Едва мы спустились на пролет ниже, как снизу послышался шум шагов. Сначала мне пришла мысль сунуть батончик в карман. Затем, передумав, отправил его в рот полностью. Неизвестно, чем все закончится. Возможно, стрельбой, возможно, меня убьют, и не будет ли последней мыслью: ну и какого черта я его не съел?!

Глава четырнадцатая

Вот чему мне удалось научиться действительно быстро и еще в самом начале того, как попал к Греку, — это понимать язык жестов. А он скомандовал: рассредоточиться по двое и занять позиции в квартирах, определив место каждой двойке. Торопливо дожевывая шоколадку, я вслед за Гудроном юркнул в ту из них, чья входная дверь оказалась ближе всего к лестничному пролету. Моя задача была проста и оговорена давным-давно: не высовываться без команды и при нужде подстраховать своего напарника в случае перезарядки, клина оружия и так далее. Убедившись, что запасные магазины под рукой, заодно переложил поближе револьвер. По сравнению с ФН ФАЛом — пукалка, но ситуации бывают всякие, и не пришлось бы лихорадочно его разыскивать в то время, когда каждая секунда промедления будет стоить жизни мне самому или тому же Гудрону.

Шаги меж тем приближались. Определить количество идущих, нисколько не сомневаюсь, не получилось даже у Грека. Но их несколько, и явно люди опытные — стараются не шуметь, до сих пор не произнесли ни слова.

Когда мне уже казалось, что незваные гости вот-вот покажутся сами, раздался Гришин голос:

— Стоять! — И столько в нем было требовательности и неумолимости, что, будь я сам на месте этих людей, застыл бы как вкопанный.

Голос у Гриши действительно хорош. Мощный такой, в отличие от него самого, довольно плюгавого и не по годам морщинистого. Судя по тишине, те действительно застыли на месте.

На какое-то время. Затем послышались шорохи, которые, несомненно, указывали на то, что они, подобно нам, укрылись в одной из квартир этажом ниже. Или в нескольких, тоже разбившись на части. Никто внизу затворами лязгать не стал. Этим людям незачем ими лязгать. Потому что у каждого патрон в патроннике, а снять предохранитель при должном навыке можно и совершенно беззвучно.

Гриша, который находился в паре с Греком, больше голоса не подавал, снизу молчали тоже. Наконец наш вероятный противник не выдержал первым:

— Эй! Может, разойдемся миром?

— Не исключено, — ответил Гриша. Он явно озвучивал Грека, а не проявлял собственную инициативу. — Тем более воевать тут не из-за чего.

— Что, и наверху такая же история?

— Да. За исключением одной квартиры. Но и там не разживетесь.

— Особенно после нас, — хмыкнул Гудрон, и я молча с ним согласился.

Хотя с какой стороны посмотреть. Все-таки на кухне осталось много такого, что является ценностью для этого мира.

— Ну так что, расходимся? — снова донеслось снизу.

— А вы чьи будете? — поинтересовался Гриша.

Вопрос вполне резонный: возможно, там находятся хорошие знакомые. Или наоборот — враги. Должны же быть у Грека враги? Недаром он молчит до сих пор, чтобы до поры до времени не дать понять, кто мы именно.

Сноудену ответил совсем другой голос:

— Я — Рыбак. Егор Рыбаков.

— Не слышал о таком, — снова прокомментировал Гудрон. — Какие-то залетные.

— С кем имею?.. — поинтересовался тот, который назвал себя Рыбаковым.

— Вениамин Громов, — представился Грек, и я наконец-то узнал его имя и фамилию.

— Тот самый Грек из Фартового?

— Именно.

— Ну тогда нам точно делить нечего. — Напряжения в голосе говорившего стало значительно меньше. — Расходимся?

— Давно пора.

Грек, повесив карабин на плечо, начался спускаться вниз, а за ним и остальные. Когда мы проходили мимо, эти люди держали руки подальше от оружия. Их было семеро, но толковое снаряжение имелось только у четверых.

Гудрон демонстративно подкидывал на руке гранату. Судя по округлой рубчатой форме, «лимонку», я такие только в кино и видел. И даже не подозревал, что она у него имеется вообще. Уже поравнявшись с людьми Рыбака, Гудрон сунул гранату в карман разгрузки. Затем произошло неожиданное. Вытащив из другого кармана пустую бутылку из-под пива, он вручил ее одному из них, присовокупив:

— На, хоть понюхаешь.

Взяв ее машинально, мужик недоуменно на него посмотрел. Но сам Гудрон уже находился к нему спиной.

Шли молча, и только в рюкзаках нет-нет да и позвякивали наспех уложенные туда трофеи. Вскоре Греку это надоело, и он объявил привал.

Тогда-то он и задал вопрос Гудрону, который поначалу тот даже не понял.

— Борис, ну и зачем ты это сделал?

— Что именно?

— Пустую бутылку в руки ему сунул?

— Гражданин начальник, а как ты умудрился увидеть? Ты же спиной к нам в тот момент был. — Вероятно, Гудрон решил на время вспомнить о своем тюремном прошлом, поскольку говорил нарочито в нос, еще и растягивая слова.

— Не важно, как именно. Ты мне поясни, в чем заключался смысл.

— О-о-о! Смысла в моем жесте великодушия хватало!