Теодосия и жезл Осириса - [11]

Я задумалась. Понятно, что шакала необходимо целиком покрыть солью. Но как это сделать?

Исида тем временем взлетела на алтарь, где раньше стояла статуя Анубиса. Статуя Анубиса ожила, соскочила вниз, задела при этом полку и сшибла с нее бронзовый сосуд.

Меня осенило: вода! Можно растворить соль в воде, а потом полить соленой водой шакала, который сейчас пытался вспрыгнуть на алтарь вслед за Исидой. Безуспешно – алтарь для него был слишком высок. Это значит, за кошку можно было не беспокоиться – по крайней мере, какое-то время она продержится.

Зажав в руке бронзовый сосуд, я снова – в который уже раз! – бросилась вверх по лестнице, оттуда в холл, и дальше, в туалет. Я уже почти добежала до двери, как услышала папин голос.

– Теодосия?

Я попыталась спрятать бронзовый сосуд за спину и невинно захлопала ресницами.

– Да, папа? – и добавила для большего эффекта. – Да, дорогой?

– Все в порядке?

– Разумеется! Почему бы нет? – звенел ли при этом мой голос от напряжения или нет, не знаю. Не могу сказать.

– А зачем ты тащишь артефакт в туалет?

– А, это. Просто к нему что-то прилипло, хочу смыть, вот и все.

– Надеюсь, ты понимаешь, как аккуратно нужно обращаться с музейными ценностями? – нахмурился папа.

– Конечно! Смотри! – я показала ему свои руки. – Я даже перчатки надела, чтобы ничего не запачкать.

– Могу сказать, отличная идея.

Разумеется, перчатки я надеваю совсем не для того, чтобы беречь музейные экспонаты. Я постоянно ношу их в музее потому, что они не дают проникнуть в меня энергии черной магии, которая иногда обволакивает проклятые предметы снаружи.

Папа с удовлетворенным видом направился к дальней стене холла, но, сделав всего пару шагов, остановился и спросил:

– Ты не встречала Фагенбуша?

Фагенбуша? Вряд ли. Я делаю все, чтобы по возможности не пересекаться с нашим вторым помощником главного хранителя музея.

– Нет, папа. Не встречала, – ответила я.

– Ну, хорошо. Если увидишь, скажи, что я ищу его.

У Фагенбуша неприятности? Хорошо бы. Правда, сейчас мне было не до сладких мыслей о неприятностях Фагенбуша. Глядя вслед папе, я пританцовывала от нетерпения рядом с туалетом, мечтая поскорее наполнить свой бронзовый сосуд водой. Наконец, это мне удалось, и я поспешила назад, к подвальной лестнице, моля небо о том, чтобы не наткнуться по дороге на папу или, того хуже, на Фагенбуша. Когда я добралась до верхней ступеньки, снизу раздался холодящий кровь вопль Исиды. Неужели проклятый шакал все-таки добрался до моей кошечки? И я покатилась вниз, прыгая сразу через две ступеньки.

Внизу я увидела, что шакал застрял головой в щели между стеной и саркофагом, но он продолжал, как сумасшедший, рваться вперед, к Исиде, которая забилась в глубину и испускала дикие вопли.

Присматривая одним глазом за шакалом, я высыпала в воду приличное количество соли, а затем взболтала сосуд, чтобы растворить соль.

Шакал резко взвизгнул – это Исида достала его по носу своими острыми, как иголки, когтями, – но не отступил, он продолжал низко рычать и скалить зубы.

Стараясь не терять ни секунды, я сделала три широких шага, приблизилась вплотную к шакалу и облила его всего соленой водой.

Шакал тявкнул и начал поднимать голову, собираясь схватить меня своими зубами. Но было поздно.

Как только соленая вода растеклась по телу шакала, оно начало затвердевать, ожившая плоть кусок за куском вновь превращалась в камень. Вскоре шакал издал последний жалобный визг и опять стал статуей.

Я облегченно расслабила плечи, а Исида прекратила свой кошачий концерт. Затем она осторожно выбралась из своего укрытия, подошла к застывшему шакалу, внимательно обнюхала его, а затем смачно ударила лапой, словно хотела сказать: «Вот тебе, мерзкая статуя». Я смотрела на все это, постепенно приходя в себя и успокаиваясь, и в это время сверху раздался голос.

– Теодосия!

– Да, мама?

– Что там за собака лает у тебя внизу?

Вот проклятье!

– Никакой собаки нет, мама. Это всего лишь я. Играю с Исидой.

– Изображаешь перед ней собаку? – удивилась мама.

– Ну… да, учу Исиду защищаться от собак.

– Но у нас в музее нет собак.

– Я знаю, но вдруг Исида все-таки где-нибудь натолкнется на собаку?

Повисла долгая пауза, затем снова послышался мамин голос.

– Теодосия?

– Да, мама?

– Я думаю, будет лучше, если ты не станешь рассказывать папе о своих играх в собаку, договорились?

– Конечно, мама, все как ты скажешь.

– Ну и прекрасно. А теперь вылезай наверх. Приехала бабушка и привела за собой на буксире твою новую гувернантку, – мама старалась говорить о приезде бабушки весело, даже с юмором, наверняка хотела своим тоном убедить меня, что все замечательно. Старалась, но безуспешно – слишком уж наигранным было ее веселье, слишком фальшивым. – Она ждет тебя в гостиной, поднимайся туда, а я побегу, опаздываю на собрание Королевского археологического общества. Твой папа у себя в кабинете. Бабушка сказала, что хочет видеть и его тоже.

– Мама, а тебе обязательно нужно идти? – спросила я. С бабушкой мне всегда спокойнее встречаться, если рядом со мной мама.

– Да, я непременно должна там быть. До свидания, моя дорогая!

Затем послышалась торопливая дробь маминых каблуков по мраморному полу. Судя по звуку, мама решила выйти из музея не через главный вход, а через заднюю дверь, чтобы наверняка избежать встречи с бабушкой.