Теодосия и последний фараон - [12]

– Мистер Бинг, – окликнула я его.

– Да, мисс Теодосия?

– Вы сегодня разговаривали с мсье Масперо?

– В последний раз это было утром, – наморщил лоб мистер Бинг, – когда мсье Масперо послал меня на вокзал, чтобы я встретил вас и отвез в отель.

По удивленному лицу мистера Бинга я догадалась, что он не понимает, почему я задала свой вопрос.

Или действительно не понимает, или он очень, очень хороший актер. Тут я перехватила мамин «особый» взгляд, после которого уже не рискнула приставать к мистеру Бингу с новыми вопросами. Оставалось лишь исподтишка рассматривать его, пока мы шли к выходу. Но как бы я ни выкручивала себе шею, под каким бы углом ни пыталась посмотреть на мистера Бинга, его долговязая неуклюжая фигура и гладко выбритое лицо ну никак не казались хоть сколько-нибудь зловещими.

– Теодосия, – неприятным жестким тоном спросила мама, – с тобой все в порядке?

Я перевела взгляд на маму, она недовольно смотрела на меня, подперев кулаками бока.

– Просто разминаю шею, – пояснила я. – Она у меня слегка перекрутилась после осмотра музея. Знаешь, некоторые статуи такие высокие, что приходится задирать голову.

Мама вздохнула, покачала головой и виновато улыбнулась Бингу.

– Если вы решили вернуться прямо в отель, я провожу вас, – улыбнулся он в ответ.

– Благодарю вас, это будет прекрасно, – ответила мама.

Когда мы вышли из музея, я принялась размышлять над тем, каким образом предупредить мистера Бинга о появлении фон Браггеншнотта, – это нужно было сделать так, чтобы не всполошить маму. Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что заполнившую улицы толпу заметила только тогда, когда врезалась в какую-то женщину, с ног до головы закутанную в черное. Оглядевшись, я поняла, что демонстрация, которую я видела на вокзале, разрослась и захватила соседние улицы, включая ту, на которой находился музей. В моей голове эхом прозвучали сказанные Квиллингсом слова: «Хаос разжигает волнения на улицах».

Бинг мрачно посмотрел на толпу и сказал:

– Вам, леди, нужно поскорее добраться до дома, пока здесь не сделалось слишком жарко.

С этими словами он повел нас к стоянке платных экипажей, но когда мы пришли туда, на месте не оказалось ни одного извозчика с коляской.

– Куда они все подевались? – спросила я.

– Наверняка всех извозчиков расхватали те, кто захотел поскорее скрыться подальше от демонстрации, – ответил Бинг и продолжил, виновато посмотрев на маму: – Мне очень жаль, миссис Трокмортон, но, похоже, теперь нам остается либо переждать в музее, пока толпа не рассосется, либо нанять осликов.

При этих словах Бинг недовольно поморщился и покосился на тот край площади, где стояла кучка мальчишек со своими серыми ушастыми животными.

– И как долго нам придется ждать, пока толпа рассосется? – спросила мама, поглядывая на музей, внутри которого, как она считала, мы будем в полной безопасности. Знала бы она, что там сейчас намного опаснее, чем на запруженной толпой улице!

– Сложно сказать, – пожал плечами Бинг. – На прошлой неделе тоже была демонстрация, так она продолжалась двое суток, ее участники ночевали прямо на улицах.

– Ну, ждать столько времени мы никак не можем! – воскликнула мама. – Завтра утром нам нужно успеть на поезд, кроме того, мы очень устали с дороги. – Она беспокойно посмотрела на толпу и сказала: – Полагаю, нам следует нанять осликов.

– А почему мы не можем просто идти пешком? – спросила я.

– В Каире никто не ходит пешком, дорогая, здесь это просто не принято, – ответила мама. – Кроме того, на осликах будет быстрее.

– Хорошо, – кивнул Бинг и решительным шагом направился к осликам. Мы с мамой поспешили следом, стараясь не отстать от него.

Когда мы подошли ближе, мальчишки-погонщики налетели на нас, словно стая оживленно жужжащих ос. Они громко лопотали на дикой смеси арабского с английским, наперебой расхваливали себя и своих осликов, ругались друг с другом, и все это с выражением шальной радости на чумазых мордашках, улыбаясь и наслаждаясь поднятой ими самими кутерьмой.

Бинг указал на маленькую стайку из четырех мальчишек и сказал:

– Вы. Идите сюда. Мы вас берем. – Вся четверка, очень довольная, дружно шагнула вперед. – Но нам нужны только трое, – брюзгливо добавил Бинг.

Трое мальчишек постарше отпихнули в сторону четвертого, самого маленького. Тот окинул своих обидчиков испепеляющим взглядом, а я увидела, что он помимо всего прочего горбун. Бедняжка! И как жестоко со стороны остальных было прогонять его.

– Прошу прощения, мистер Бинг, – сказала я, – но я хочу поехать на его ослике.

И я показала на горбатого мальчугана.

Бинг раздраженно вздохнул (что уж он при этом подумал обо мне, не знаю) и ответил:

– Вообще-то все ослики одинаковы, но если вы настаиваете… Слышали, что сказала юная леди? – огрызнулся он в сторону мальчишек-погонщиков.

Один из них зло взглянул на маленького горбуна и неохотно отошел в сторону.

Уродливый мальчик рассыпался передо мной в благодарностях и принялся усаживать на своего ослика. У этого мальчишки-погонщика было очень смышленое лицо, да и двигался он с завидной для горбатого человека ловкостью. Вскоре мы с мамой уже сидели каждая на своем ослике, а мистер Бинг… теперь я поняла, почему мистер Бинг с такой неохотой согласился ехать на осликах. Эти милые серые животные были слишком низкими для длинных ног мистера Бинга, которые волочились по земле, и ему приходилось все время поджимать их. Выглядело это настолько забавно, что я едва не расхохоталась, но, слава богу, сумела сдержать себя и только лишь усмехнулась, отвернувшись в сторону.