Теодосия и последний фараон - [11]

Оказывается, он пожирал меня глазами точно так же, как я сама – пустые тарелочки. И было в его взгляде нечто такое, от чего у меня вдоль спины пробежал холодок, – я поспешила опустить свои глаза и увидела затянутые в черные перчатки руки мистера Боршта.

Его правая рука нервно поигрывала с костяным ножом для разрезания конвертов, а левая…

Левая рука мистера Боршта лежала на столе совершенно неподвижно и была при этом вывернута под каким-то неестественным углом. Мертвая рука.

У меня в желудке появился ледяной шар и медленно поплыл вверх, к горлу. Сейчас я могла думать только об одном человеке, который лишился руки – причем не без моей, скажем так… помощи. Преодолевая свой страх, я снова подняла глаза и внимательно посмотрела мистеру Боршту в лицо.

Когда наши взгляды встретились, он улыбнулся. Не дай бог, чтобы кто-нибудь когда-нибудь так улыбнулся вам. Мое сердце внезапно остановилось в груди, а затем вновь зачастило, словно бабочка крыльями.

Конечно же, никакой это был не мистер Боршт, а сам граф фон Браггеншнотт, один из самых могущественных слуг Хаоса, собственной персоной.

И перед этим он целый час беседовал с моей мамой!

Чувствуя, что меня в любую минуту может стошнить, я словно невзначай взглянула через плечо на дверь, за которой, как мне хотелось надеяться, мог находиться Бинг.

– Теодосия! Мистер Боршт обратился к тебе, – пробился в мой заледеневший от ужаса мозг мамин голос.

– Простите. – Я медленно обернулась, продолжая лихорадочно прикидывать, как нам с мамой сбежать отсюда. Рискнуть и вслух сказать маме о том, кто перед ней? А поверит она мне?

Нет, вряд ли. Я сильнее вцепилась в шнурки своего ридикюля.

– Я спросил, нравится ли вам путешествовать по Египту? – повторил свой вопрос фон Браггеншнотт.

– В целом да, – ответила я и смутилась, заметив дрожь в своем голосе. Ну нет, не запугаешь ты меня, немец-перец-колбаса! Я расправила плечи и продолжила, бесстрашно глядя прямо в ледяные глазки фон Браггеншнотта. – Очень познавательная поездка, если не считать того, что здесь оказалось намного больше хищников и гадов, чем я ожидала.

Вот тебе! Чтобы не думал, будто я тебя боюсь!

– Хищники и гады? – удивленно переспросила мама. – О чем ты говоришь, милая? Мы здесь всего лишь несколько часов, и за все это время я не увидела никого, кто даже отдаленно смахивал бы на хищника или гада.

Так это потому, мамочка, что вы, взрослые, никогда не замечаете самого важного. Вы слишком заняты своими скучными будничными делами.

Фон Браггеншнотт рассмеялся, заранее отметая любой вопрос, который я могла бы задать.

– Дети, – сказал он. – Все они ужасные фантазеры и лгунишки, разве нет?

– Действительно, – вежливо согласилась с ним мама.

Я почувствовала себя униженной, растоптанной, оскорбленной. Слова фон Браггеншнотта и мамы полоснули меня по сердцу словно острый нож. Значит, я фантазерка? И лгунишка?

– Думаю, мы с Тео не станем больше испытывать ваше терпение, – продолжила мама. – Вы были очень добры, мистер Боршт. Просто не знаю, как мой муж, я сама и наш музей сможем отблагодарить вас за вашу помощь.

– Мне доставило большое удовольствие помочь вам, мадам. – Он встал и поклонился, маслено поглядывая на маму. Я испытала шок. Два таких сильных удара по мозгам за каких-то десять минут – не слишком ли много? Этот лысый однорукий колбасник действительно собирается приударить за моей мамой?!

Пока они обменивались последними любезностями, я пыталась продумать план побега отсюда.

Наконец мама окончательно распрощалась и пошла к двери. Я, затаив дыхание, двинулась следом за ней.

Расстояние от стола до двери было всего ничего, несколько шагов, но мне показалось, что я прошагала целый километр. Каждое мгновение я ждала, что фон Браггеншнотт окликнет, вернет или задержит нас, но он молчал, и мы с мамой благополучно добрались до самой двери. Неужели немец действительно позволит нам уйти?

Мама уже положила ладонь на дверную ручку, и тут случилось то, чего я так опасалась.

– Мадам Трокмортон… – раздался голос фон Браггеншнотта.

– Да? – спросила мама, оборачиваясь.

– Примите мои поздравления – у вас удивительная дочь. Надеюсь, это путешествие окажется для нее очень… поучительным.

Мама улыбнулась, наклонила голову, открыла дверь и вышла наконец в коридор. Я вылетела следом, едва сдерживаясь, чтобы не побежать сломя голову прочь от этого жуткого кабинета.

Глава пятая. Куда теперь, погонщик ослика?

После того, как дверь кабинета закрылась за нашими с мамой спинами, мое сердце слегка замедлило свой бег, перешло с бешеной рыси на более спокойный галоп.

Итак, фон Браггеншнотт позволил нам уйти. Позволил мне уйти. Почему?

Вероятнее всего, по одной-единственной причине – немец хотел что-то получить от меня. Или рассчитывал, что я выведу его на то, что ему необходимо.

Ну хорошо, будем считать, что таких причин две. Когда я оказываюсь в опасности, с математикой у меня всегда становится не ахти.

Бинг ждал нас и выглядел непроницаемо спокойным, словно и не гонялся совсем недавно за проникшими в музей противниками. Я внимательно посмотрела на Бинга, пытаясь понять, имеет ли он представление о том, кто сидит сейчас в кабинете мсье Масперо.