Тени восторга - [27]

Шрифт
Интервал

Послышались крики, топот бегущих ног, свисток, на большой скорости промчались несколько машин. Сэр Бернард опять посмотрел на Консидайна.

— Значит, вы бомбите Лондон? — вежливо спросил он.

— Я? — удивился Консидайн. — Разве я Верховный Исполнитель? Спросите евреев, верящих в Мессию, или мистера Ингрэма, верящего в поэзию, или вашего сына, верящего (как я полагаю) в любовь, или короля, верящего в монархию, спросите их, какая сила угрожает сегодня Лондону. И спросите заодно, может ли слава победить порох?

— Я полагаю, может, если будет использовать динамит, — сказал сэр Бернард. — Извините, в данных обстоятельствах нам лучше уйти. Кстати, если вашего друга разнесет бомбой, ему будет довольно трудно оживить себя, не так ли?

— Христианская церковь долгое время полагала, что это можно сделать, — сказал Консидайн. — Но я забыл, что вы даже не христианин.

Вмешался Роджер.

— Боже мой! — резко сказал он. — Так это все-таки бомбежка?

Консидайн сменил тон с насмешливого на серьезный.

— Успокойтесь, — сказал он. — Миссис Ингрэм находится в полной безопасности. Разве что ей может угрожать толпа, эти испорченные слуги восторга… Единственными смертями сегодня будут жертвы преданности.

Сэр Бернард пошел к двери, побледневший и озадаченный Филипп последовал за ним. Роджер на мгновение задержался.

— Не знаю, следует ли мне ненавидеть вас или восхищаться вами, — сказал он, — не уверен также, кто из нас сумасшедший. Но…

— Но в любом случае, — перебил Консидайн, — в стихах заключено больше, чем в разговорах о ритмах и размерах, и вы это знаете. О, слышите? Это совсем другие разговоры.

Опять послышались выстрелы, и Роджер выбежал вслед за друзьями.

Глава шестая

МЕССА В ЛАМБЕТЕ

Прежде чем сэр Бернард и Филипп добрались до Колиндейл-сквер, в городе опять воцарился покой. Налет, если это был налет, по-видимому, отразили, хотя дома, когда они вернулись, никто не спал. Кейтнесс ждал их в библиотеке с нетерпением, но без признаков чрезмерного беспокойства. Он знал не больше них. Временами вдалеке слышались выстрелы, но примерно через час прекратились и они. Полиции было предписано заверять население, что все в порядке и (не столь громко) что ущерба и разрушений нет. В общем-то, это соответствовало действительности, если говорить только о материальном ущербе. Моральный ущерб отрицать было трудно. Волнения, охватившие Лондон, были куда более значительными, чем при начале немецких бомбардировок, поскольку негритянского варварства боялись сильнее, чем прусского. Лондон прятался и дрожал, ему угрожали джунгли и обитавшие в них жуткие существа. И хотя налет занял по времени не более четверти часа, все же он случился. Возможно, утром страх расползется по городу, но пока темнота и одиночество не позволяли ему выходить за стены Домов и квартир.

Кейтнесс с большим вниманием выслушал отчет сэра Бернарда. Конечно, он порывался обсудить услышанное, но его позиция, хотя и враждебная по отношению к тому, что происходило в доме Консидайна, все же мало отличалась от позиций самого Консидайна. Кроме того, Кейтнесс никак не хотел соглашаться с двухсотлетним возрастом Консидайна, а сэру Бернарду сейчас меньше всего хотелось спорить на эту тему.

— Если бы он относился к вашей конфессии, ты бы сказал, что это чудо, — вздохнул сэр Бернард. — Для объяснения необычного ты бы прибег к сверхъестественному. Но не это сейчас важно. Главная проблема в том, является ли он Верховным Исполнителем.

— Но, судя по его поведению, так оно и есть, — сказал Кейтнесс.

— Знаешь, высокопарному красноречию никогда нельзя доверять, — сказал сэр Бернард. — Он может быть просто сумасшедшим. А если это так, нет никакого смысла говорить о нем с премьер-министром. Даже если я поговорю, его там, разумеется, уже не будет.

— Ладно. Тогда расскажи-ка мне об этом зулусе, — попросил Кейтнесс. — Ты упомянул, что он христианин.

— Он сам об этом сказал мимоходом, пока мы рассуждали о желудке, — сказал сэр Бернард. — Наверное, так он хотел объяснить силу своего пищеварения.

— А сегодня, — продолжал Кейтнесс, не обратив внимания на последнее замечание, — сегодня он был другим?

— Мой дорогой Иэн, ты пока еще не понял мистера Консидайна, — ответил сэр Бернард. — Сегодня все были другими. Роджер погрузился в задумчивость, совершенно ему не свойственную. А… — он бросил взгляд на сына и на ходу перестроил фразу, — а я был совершенно неспособен связно думать. Король же — поскольку все его так называют, пусть так оно и будет — словно пребывал в коме.

Кейтнесс принялся расхаживать взад-вперед по комнате.

— Мне это не нравится, — сказал он. — Совершенно не нравится. А особенно не нравится то, что христианин находится под влиянием или под властью этого человека. Если он способен повлиять на вас…

— Ему-то что может угрожать? — начал было сэр Бернард, но священник его перебил.

— Он явно считает, что владеет какой-то адской силой, — продолжал Кейтнесс, — и если… если по какой-то невероятной случайности он замешан в этом африканском кошмаре — должны ли мы оставлять одного из обращенных под его властью? Он уже причинил немало вреда. Бог знает, что он может с ним сделать. А если он загипнотизирует его?


Еще от автора Чарльз Уолтер Стансби Уильямс
Старшие Арканы

Сюжет романа построен на основе великой загадки — колоды карт Таро. Чарльз Вильямс, посвященный розенкрейцер, дает свое, неожиданное толкование загадочным образам Старших Арканов.


Иные миры

Это — Чарльз Уильямc. Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской. Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильямc. Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.


Канун Дня Всех Святых

Это — Чарльз Уильяме Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской.Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильяме Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.


Война в небесах

Это — Чарльз Уильямc. Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской. Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильямc. Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.


Сошествие во Ад

Старинный холм в местечке Баттл-Хилл, что под Лондоном, становится местом тяжелой битвы людей и призраков. Здесь соперничают между собой жизнь и смерть, ненависть и вожделение. Прошлое здесь пересекается с настоящим, и мертвецы оказываются живыми, а живые — мертвыми. Здесь бродят молчаливые двойники, по ночам повторяются сны, а сквозь разрывы облаков проглядывает подслеповатая луна, освещая путь к дому с недостроенной крышей, так похожему на чью-то жизнь…Английский поэт, теолог и романист Чарльз Уолтер Стэнсби Уильямс (1886–1945), наряду с Клайвом Льюисом и Джоном P.P.


Место льва

Неведомые силы пытаются изменить мир в романе «Место льва». Земная твердь становится зыбью, бабочка способна убить, птеродактиль вламывается в обычный английский дом, а Лев, Феникс, Орел и Змея снова вступают в борьбу Начал. Человек должен найти место в этой схватке архетипов и определиться, на чьей стороне он будет постигать тайники своей души.


Рекомендуем почитать
Дом в Порубежье

Два английских джентльмена решили поудить рыбу вдали от городского шума и суеты. Безымянная речушка привела их далеко на запад Ирландии к руинам старинного дома, гордо возвышавшегося над бездонной пропастью. Восхищенные такой красотой беспечные любители тишины и не подозревали, что дом этот стоит на границе миров, а в развалинах его обитают демоны…Уильям Хоуп Ходжсон (1877–1918) продолжает потрясать читателей силой своего «черного воображения», оказавшего большое влияние на многих классиков жанра мистики.