Тени у порога - [19]

Вадковский вонзил ложечку в желе:

— Слушайте, специалисты, что с кораблем? Что значит «не успел проанализировать»? На борту что-то отказало? Имей этот булыжник даже вторую звездную скорость, у корабля все равно было бы несколько секунд на анализ.

— А что с кораблем? — не понял Трайнис. — С ним полный порядок. И не такое еще бывает. Полистай «Аномальный архив».

— Это я понимаю. Но...

— Мы наверняка стали частью «Архива».

— Гинтас, я серьезно.

— Конечно, все очень странно. Я прикинул — это мог быть галактический астероид, летевший в тени Камеи, в слепой зоне, с той стороны шарика. Она же и отклонила его от курса. Возможно, был атмосферный рикошет. В любом случае нам остается строить догадки — машине мало данных. Однако совершенно точно, что вероятность такого события ничтожна.

— Галактический астероид? — спросил Лядов. — Какая же у него была скорость?

Трайнис подумал и медленно проговорил:

— Корабль не успел его проанализировать полностью, но кое-что зафиксировал. Так вот, скорость изменялась... — Трайнис покрутил головой. — Это нелепо.

— Корабль в порядке, — твердо сказал Лядов. — Значит, действительно имел место атмосферный рикошет. Изменился курс, скорость упала.

— Скорость выросла, — нехотя возразил Трайнис.

Несколько секунд в кают-компании висела тишина.

— Не понимаю, — сказал Вадковский. — Если система слежения в порядке, то почему он был неожиданным для корабля? Он же летел, а не появился из пустоты.

— Сейчас меня другое волнует, — тихо сказал Трайнис. — Не слишком ли круто начинается путешествие?

Лядов, кусая ногти, пробормотал:

— Гинтас, что же это такое?

Трайнис в полном недоумении молча развел руками. Ему показалось, что Лядов сейчас предложит вернуться, но тот молчал.

Лядов опустил голову.

Гинтас решил помочь ему выйти из затруднения и предложить лечь на обратный курс. Заготовив фразу, он увидел упрямо закушенную губу и опять промолчал. Он чувствовал, что Лядов ни в чем не сомневается и не повернет назад. Такого упорства Трайнис не мог понять. Не две подряд опаснейших ситуации — угнетало Лядова что-то совсем другое. Мечта его реализовывалась, но радости он не выказывал. Томительное напряжение прорывалось то в жесте, то в интонации. Что-то здесь не так. Не надул ли их Славка своим вымышленным побегом? Куда и зачем он направлялся с Земли на самом деле?

Молчание в кают-компании потяжелело.

— Эх! — Вадковский шумно потянулся. — Ух. — Протяжно зевнул: — А-а... — Помотал головой и потер лицо. — Б-р-р...

— Ну еще какой-нибудь звук издай, — попросил Трайнис, — поднатужься.

Вадковский, моргая красными глазами, посмотрел на Трайниса.

— Спать ты хочешь, — сделал вывод Трайнис. — Всхрапни.

— А все-таки, что же теперь? — спросил Вадковский.

— С чем, Ромочка?

— Ну, астероид странный, корабль туда же...

— Астероид улетел. Корабль летит вместе с нами. Все хорошо.

Вадковский непонимающе смотрел на Трайниса.

— Скоро информационный облет и будем прикамеиваться, — невозмутимо продолжал Трайнис. — Прикамеивать буду я, лично. Вот этими вот руками. А тебя, Рома, я прикамею одной рукой. Тебя куда прикажешь прикамеить, в какое место?

Вадковский зевнул и закрыл глаза.

— Хорошо, что все это мне снится, — с улыбкой сказал он. — А то бы я тебе, Гинтас, оторвал спинной карман.

— Да что ты, Рома! Ты прямо какой-то карманных дел мастер, — ужаснулся Трайнис.

— Скорее уж заплечных. Карман-то у тебя на спине.

Они замолчали, одновременно посмотрев на Лядова. Тот сидел, окаменев, глядя на зажатый в кулаке пустой стакан. Упругие стенки медленно прогибались под пальцами. Стакан уже напоминал песочные часы.

Вадковский возвел глаза к потолку.

Трайнис энергично пошевелил губами и требовательно поглядел на Романа.

Вадковский громко прокашлялся, завозился в кресле, уронил ложку, попытался ее поднять, не снимая ноги со стола, и чуть не упал вместе с креслом.

— М-да, — в сердцах сказал Трайнис, наблюдая за его эскападой. Поднял ложку и сунул Роману в руки.

— Вот спасибо! — вскричал Вадковский. — Теперь ее надо сунуть за голенище. Где у меня голенище?

Он поднял руку и заглянул под мышку.

Лядов расхохотался, и вдруг закрыл лицо руками — стакан покатился по полу. Мучительный стон пробился сквозь ладони.

— Простите меня, ребята. Я вел себя как дурак. Простите. Если честно — не понимаю себя.

— Ничего, — сказал Трайнис, все еще раздумывая, не настоять ли на возвращении, пока не поздно. — Ты вел себя в духе эксперимента. Только лучше бы нам знать, чего этот дух хочет.

— До сих пор все трясется, — сказал Лядов. — Я виноват, ребята. Гинтас, веришь — не собирался я гасить автопилот. В мыслях не было, веришь? Это же сумасшествие.

Трайнис молчал. Лядов растерянно замер. Трайнис похлопал его по плечу:

— Верю, конечно.

— Не понимаю, — вздохнул Лядов.

— Зато интересно, — сказал Вадковский. — Чувствуете, как действительно все одно к одному? Сбежать, соврать, почти украсть, нарваться на опасность.

— Что украсть? — смутился Лядов.

— Формально — корабль, — сказал Вадковский и поправился: — Вернее, угнать.

Лядов покраснел.

— Ну, знаешь, тут можно поспорить, — возразил Трайнис, покосившись на Лядова. — Все это можно так назвать лишь с позиции XX века, — и показал Роману кулак из-под стола.