Тени трона - [4]

На полчаса застряли на мосту, потому что у какой-то телеги впереди подломилась ось, и пришлось ждать, пока ее разгрузят, потому как объехать ее не было никакой возможности. Все эти полчаса их слух услаждала отборная и вычурная многоэтажная ругань извозчиков друг на друга, на лошадей, на телеги, на судьбу, на хозяев и на Богов, но особенно на альвов и на бьергмесов, хотя они и явно не имели отношения к произошедшей неприятности. Дополнял картину резкий и постоянный отвратительный запах, являвшийся комбинацией ароматов тухлой воды, конского навоза, конской же и людской мочи, гниения, пота и сырых шкур. Впрочем, на запах Гленард и Лотлайрэ скоро перестали обращать внимание, приняв его как неотъемлемую часть Бурого города и привыкнув к нему.

Наконец, поехали дальше. Еще задержались, но уже ненамного, у ворот Белого города, где городские стражники придирчиво осматривали входящих и въезжающих, с особым пристрастием досматривая возы, перевозившие овощи, фрукты, копчености и пиво. На карету с баронским гербом Флерноха стражники едва взглянули.

Белый город отличался от Бурого города так же сильно, как лето отличается от зимы. Узкие, зажатые между домами и каналами улочки сменились широкими проспектами, по обеим сторонам которых высились большие белые каменные здания. За ажурными коваными металлическими оградами зеленели пышные сады, в которых яблочные, грушевые и апельсиновые деревья, соседствовали с кустами роз и пышными клумбами, цветущими даже сейчас, ранней осенью.

И снова пришлось задержаться на Рыночной площади, поворачивая с Проспекта Империи, шедшего от самого порта до Дворца Императора, налево, на Проспект Андера, берущий свое начало у Черного замка Тойрин, и переходящий в Северный тракт за Северными воротами Белого города, куда и направилась карета Гленарда.

Проспект Андера был наполнен богатыми экипажами, ждущими своих хозяев, пока те весело проводили время в многочисленных магазинах и ресторанах, расположенных вдоль проспекта. Практически на всех каретах были гербы — в основном баронские, но немало и графских. Однажды встретился и красивый герцогский герб Зведжина — с ладьей, широко распустившей парус, и тремя рыбами. Несмотря на обилие карет и открытых экипажей, до Северной площади и расположенных за ней Северных ворот Белого города добрались достаточно быстро — проспект был очень широким.

Через некоторое время после Северных ворот экипаж свернул с тракта направо. По бокам неширокой, но вымощенной камнем, дороги потянулись зеленые изгороди за коваными заборами, опирающимися на мраморные колонны. В просветах между деревьями проглядывали большие и хорошо ухоженные сады и огромные мраморные особняки с многочисленными колоннами, статуями и украшениями.

Несмотря на относительно небольшое расстояние, ехали по узкой извилистой дороге долго, задерживаясь для того, чтобы разъехаться с массивными встречными каретами. К высоким и простым, по сравнению с ранее видимыми ими, воротам карета подъехала уже в легких сумерках.

От всех остальных поместий, эти ворота отличались наличием рядом с ними десятка хорошо вооруженных стражников. Еще несколько стражников маршировали, явно занятые патрулированием вдоль высокого и крепкого на вид забора. К карете из небольшого караульного домика вышел высокий и крепкий воин с медальоном сержанта Тайной Стражи. Несмотря на спокойствие этого места и на остывающую, но еще явно чувствуемую дневную жару, одет он был в тяжелый пластинчатый доспех, а на голове носил шлем, хотя и без забрала.

— Кто вы и по какому делу? — вежливо, но сурово поинтересовался он у возницы.

— Баронесса Лотлайрэ ан Флернох и капитан Тайной Стражи Империи Гленард к его светлости герцогу Донрену ан Верверриг по самоличному евойному приглашению, — гордо сообщил извозчик.

— Хорошо, его светлость ожидает вас. Добро пожаловать в герцогство Верверриг, — кивнул стражник и махнул кому-то рукой. Загремели цепи, и массивные ворота медленно отворились, закрывшись сразу же после того, как карета их миновала.

Для герцогства поместье Верверриг, конечно, было невероятно мало. Однако для поместья, даже герцогского, оно было огромно, особенно учитывая дороговизну земли в столице. Гленард не знал точных размеров поместья, но, с интересом вглядываясь в окна экипажа, предположил, что простиралось оно, как минимум, на километр, что направо от ворот, что налево, а может, и еще дальше.

Карета ехала по центральной аллее сада, вымощенной мелкой галькой. Вокруг были разбиты многочисленные клумбы и розарии. По обеим сторонам аллеи, через каждые двадцать-тридцать метров, стояли статуи юношей-воинов и обнаженных девушек, весьма искусной работы. За клумбами виднелись ряды аккуратно постриженных кустов, над которыми вдалеке вздымались купола беседок и крыши хозяйственных построек.

Аллея привела их к огромной круглой клумбе, в центре которой бил большой фонтан, над которым возвышались статуи, посвященные, как понял Гленард, охоте, охотникам и охотницам. Особенно запомнилась Гленарду статуя обнаженного юноши, голыми руками разрывающего пасть огромному волку. Гленард усмехнулся. Как человек, выросший в семье охотника, он имел представление об охоте на волков явно отличное от представления о ней скульптора.