Тени Радовара - [67]

Йона бредет в сторону холла. Всё ведь хорошо, теперь она сможет сделать всё как надо. Почему же у нее тогда такое ощущение, будто в горле застрял ком каши?

– Шевели ногами! – Минди кладет ей в руки пакет с постельным бельем и подталкивает к лестнице. – Увидимся наверху.

– Она вернулась! – Минди взгромоздилась на стул и оттуда говорит. – Йонины 311 баллов делятся поровну на всех в палате А-2. Небольшая компенсация за причиненное неудобство. А дальше сами между собой разбирайтесь. Добро пожаловать назад, Йона.

Закрывая за собой дверь столовой, Минди ухмыляется.

Комок каши в горле становится всё больше и больше. Вокруг Йоны много-много лиц, и все они смотрят на нее не слишком приветливо.

– Извините, – запинаясь, произносит она.

Стоит тишина. Яро, здоровенный восемнадцатилетний парень с двумя сережками в ухе, поднимает руку.

– Подождите, – говорит он непонятно кому.

Все смотрят на нее в полной тишине. Йона опять чувствует покалывание на коже. Издалека доносится звук закрывающейся металлической двери.

– Ушла, – говорит Яро.

Все подбегают к Йоне.

– Где ты была?

– Кто тебя освободил?

– Какой у тебя план?

– Сколько нам тут еще сидеть?

– Это мэр тебе помогла?

– Тихо! – раздается громкий голос Яро. – Мы так только время тратим. Все заткнулись!

Йона стоит с открытым ртом – она ожидала, что на нее посыплются удары, а не вопросы, – но захлопывает его после окрика Яро.

– Тебя это не касается, – говорит он Йоне.

– Что?

– Тебе не надо затыкаться. Быстро. Расскажи, как нам выбраться отсюда, пока не вернулась эта бабища. Или ты действительно такая глупая, что так быстро дала Серой Бригаде себя поймать?

– Нет.

– Я же говорил, Йона нас не бросит.

Знакомый голос. Но Йона не верит до последнего, до тех пор, пока дети перед ней не расступаются и не пропускают мальчика с белым чубчиком.

– Андор!

Он прыгает ей в объятия. Только на секунду, потом сразу отходит на шаг назад.

– Ну, что теперь, Йона?

– Теперь мы будем делать наш город лучше. Но нужно еще немного потерпеть.

Йона быстро рассказывает о спрятанной камере. Как с помощью видео они будут шантажировать Старкина и «КомВью». Что одно из требований – немедленно освободить всех детей из домов-минус. Что ей надо будет вынести отснятые материалы из здания, а для этого опять придется сбежать. Что за ней прилетит вертолет, когда сработает пожарная сигнализация.

– Ты думаешь, нас эвакуируют? Нет, – говорит Яро. – В последний раз, когда сработала сигнализация, мы были на смене. Лантер сказал продолжать работать. Кто уйдет, с того снимут половину всех баллов.

– Какие они всё-таки сволочи, – шепчет Йона. – Но в субботу в семь часов мне нужно быть во дворе. Иначе всё это зря.

– Мы придумаем что-нибудь, Йона, – говорит Андор.

– Даже если нам придется тут всё поджечь, – говорит Яро. – У меня уже давно руки чешутся.

– Держи. – Самми, худенькая девочка с косичками, ставит перед Йоной тарелку. – Твой завтрак. Может быть, это будут твои первые кадры.

Йона смотрит в тарелку. Комки лежат в водянистой каше, как островки.

– Правильно, – говорит она.

Снимает она и во время рабочей смены. Тот момент, когда Лантер опрокидывает ящик с аккумуляторами, которые ей надо вставлять в комфоны. Аккумуляторы прыгают по полу.

– Тихо, тихо, Йона, ты такая же неуклюжая, как в самом начале. Я бы на твоем месте быстренько их собрал, пока с тебя не списали баллы.

Она снимает, когда Лантер объявляет, что перерыва в утреннюю смену не будет, и увеличивает скорость конвейера, «чтобы вы успели на обед». Она приближает лицо Андора, его очки, ящик, на котором ему приходится стоять, чтобы дотягиваться до ленты конвейера.

Они еще толком не успели поговорить.

– Открытка? – коротко спрашивает Йона по дороге на обед.

– Было вкусно, – отвечает Андор и поглаживает себя по животу. У нее на глазах выступают слезы.

– Люди Радовара выражают тебе свою благодарность, – шепчет она ему на ухо.

– Не дури, Йона. Мне просто хотелось есть.

Она теребит его чубчик, хоть и знает, что он этого не выносит.

– Они перерыли всю палату вверх дном, когда ее искали.

– Всё будет хорошо, мой лучший не-друг. Потерпи еще чуть-чуть.

Йона снимает засорившиеся унитазы, закрашенные окна, бесконечные ряды двухъярусных кроватей с серыми одеялами. И детей. Снятые крупным планом утомленные лица, круги под глазами, погасший взгляд. Она просит их рассказать, как они оказались в доме-минус.

– Йона, а если тебя поймают? И найдут это видео? Не только с меня снимут баллы, со всей моей семьи тоже, – говорит Самми. – Значит, всё было напрасно, и мы никогда не выберемся из Нижних районов.

– Если всё получится, то больше не будет ни домов-минус, ни Нижних районов.

Так ли это? Если отменить систему баллов, все будут жить там, где хотят. Но ведь в Верхние районы все не поместятся… Йона отгоняет от себя эту мысль. Сейчас решения всё равно не придумать.

Бледный мальчик с прыщиками и жирными волосами отодвигает Самми в сторону и встает прямо перед Йоной. Она включает камеру.

– Я Иво. Мне тринадцать лет, я уже три месяца живу в Мин-III. Я очень надеялся, что попаду в Мин-IV, там у меня сестра. Когда я пройду все этажи снизу вверх, нам на счет переведут шесть тысяч баллов. Если сложить их с теми, что заработает моя сестра, нам хватит на переезд в Средние районы.